Страж государя
Шрифт:
«Это и есть Степан Семёнович Одоевский! — решил Егор, вспомнив нужную главу из романа Алексея Толстого. — Действительно — хиляк хиляком, не то что соплёй, обычным плевком запросто можно перешибить. Так перешибить или как? Может, достаточно просто запугать до полусмерти и тщательно допросить?»
Неожиданно со стороны широкой печной трубы, едва видимой в дальнем углу, раздался мужской голос — приятный глубокий баритон, говорящий с едва заметным, мягким иностранным акцентом:
— Уважаемый Степан, свет Семёнович! Всё ещё сомневаетесь? Тысячу ефимок мой казначей отсыпал вам ещё утром. Не так ли? Ещё две тысячи будет вручено по
— Выполню, выполню! — заскрипел Стёпка своими жёлтыми и кривыми зубами. — Только одного не могу взять в толк, господин…
— Не надо никаких имён! Мы же договаривались…
— Хорошо, хорошо! Просто никак не могу взять в толк, чем вам царь Пётр так не угодил? Зачем его надо убивать? Обычный мальчишка, глупый, недалёкий, совсем не опасный…
— Э-э, не опасный… — сладко зевнул баритон. — Очень даже опасный! Если вам, мой милый князь, не нужны деньги, то и другие желающие найдутся. Найдутся — непременно! Вы уж поверьте мне…
— Да верю, верю! Это я так просто. Царь, всё же…
— Ну что ж, князь. Тогда разрешите мне откланяться, время уже достаточно позднее, а я с утра уезжаю из России, дела…
Егор решил действовать: очень уж хотелось взглянуть на этого иностранного заказчика Петровой смерти, поболтать с ним — вдумчиво и по душам, пока тот не покинул просторов русских… Ловко оттолкнувшись от бревенчатой стены, Егор влетел в комнату, подскочил к столу, хуком справа послал Стёпку на пол, мгновенно переместился к печной трубе, крутанул обычную «вертушку», крепко приложив пяткой по грудине неизвестного господина, чьё лицо было скрыто чёрной широкополой шляпой. Убедившись, что «чёрная шляпа» отключилась, он вернулся к дубовому столу, поднял с пола безвольное княжеское тело, бережно усадил в кресло, положил указательный палец на сонную артерию, пытаясь нащупать пульс.
«Дурак ты, братец! — совершенно невежливо сообщил внутренний голос. — Действительно — перешиб! Однозначный хладный труп…»
Недовольно пожав плечами, Егор достал из кармана флакон с микстурой от доктора Фогеля, осторожно вытащил деревянную пробку, капнул Степану на закрытый глаз (капли-то — глазные!). Сильно зашипело, запузырилось, через десять секунд на княжеском лице зияла чёрным страшным провалом (на месте глаза) пустая глазница…
— Ну, доктор, сука старая! — не стерпел Егор. — Так торопился, что залил в бутылочку чего-то навроде кислоты… Доберусь я до тебя, немецкий недоносок! Хотя, если так торопился, то уже, наверное, и не найти его. Свалил — не иначе…
Он обернулся, чтобы заняться вторым пленным, но — не успел. Всё вокруг неожиданно заполнилось ярким голубым свечением, по ушам больно ударило взрывной волной…
Уже теряя сознание, Егор услышал, как где-то звонко и тревожно прокричал молоденький петушок…
Он открыл глаза, чуть шатаясь, поднялся на ноги, прислушался: где-то внизу надрывались испуганные голоса, слышался громкий топот сапог.
«Ага, это я в обмороке минуты две всего провалялся!» — подумал Егор и мельком огляделся вокруг. Судя по всему, он находился в крестовой палате: многочисленные иконы и образа, стены, обитые тёмно-синим бархатом, на полу — роскошные мягкие ковры, многочисленные сундуки и ларцы, покрытые парчой и шёлком, у окна — напольные часы с медным слоником на верхней башенке.
Понимая, что времени
— Куда же подевалось тело нашего загадочного иноземца? — тихонько удивился Егор, поддевая носком лаптя чёрную, в нескольких местах дырявую шляпу. Выяснилось, что под шляпой располагался нарядный тёмно-коричневый камзол, а под камзолом — высокий конус серого пепла…
По лестнице дробно зацокали подковки, прибитые к каблукам чьих-то сапог, Егор метнулся к раскрытому окну, влез на подоконник, перепрыгнул на вишнёвое дерево, разодрав при этом правую щёку, скользнул по стволу вниз.
— Живой, командир! Слава Богу! — облегчённо выдохнул Алёшка. — А я уж подумал…
— После! — недовольно отмахнулся Егор. — Ходу! Давай за мной…
Пробежав по проулку примерно половину расстояния — до Покровских ворот, они остановились.
— Ну, рассказывай, что там произошло… Чего кукарекал-то?
— Сейчас я, сейчас… — всё никак не мог отдышаться Бровкин. — Сейчас, командир…
— Ну, ты даешь! — искренне возмутился Егор. — Пробежали всего ничего, версты полторы, наверное, а он уже и запыхался! С завтрашнего дня бегать у меня будешь по утрам: кроссы по пересечённой местности, так тебя растак…
Через две минуты Алёшка доложил:
— Сперва всё было спокойно. А потом молния — как сверкнёт!
— Откуда взялась молния? Туч-то нет! — Егор ткнул указательным пальцем в безоблачное небо.
— Молния! — настаивал Алёшка. — Только тёмно-голубая, и такая, э-э… Прямая, вот!
«А ведь очень похоже, что это наши „экспериментаторы“ проявили себя! — подумалось вдруг. — Видимо, был предусмотрен такой механизм самоуничтожения для „агента“, когда он попадает в плен к противнику… Очень дальновидно и эффективно, надо признать! Теперь — что? Нового пришлют? Есть ли у них быстрые каналы для дополнительной переброски? Или это — совсем не быстрый процесс? Ладно, поживём — увидим…»
Без всяких происшествий они добрались до Покровских ворот, сели в повозку, тронулись.
— Открывай! — что есть мочи закричал Швелька на сонных стрельцов, расположившихся у дымного костра, рядом с ночным корявым «шлагбаумом». — Открывай, солдатушки ленивые! Царёв охранитель следует!
Ехали в сторону Преображенского, уже никуда не торопясь, обсуждая вполголоса недавние события, когда окончательно рассвело, остановились на плоской вершине пологого холма.
— Значится так! — давал наставления Егор. — Ты, Швелька, завтра с утра езжай к доктору Фогелю. Свяжешь его, засранца, доставишь во дворец. А ты, Алёшка, побегай по городу, узнай, не пропал ли с концами иноземец какой. Вдруг слуги господина потерявшегося разыскивают…
— Что это? — тревожно вскинул правую руку вверх Алёшка. — Слышите, братцы? Никак копыта стучат?
— Трое конных нас догоняют! — сообщил Швелька, привстав на месте и усиленно вглядываясь вниз, в молочную утреннюю дымку. — Один из них — в белом кафтане… Может, по наши души?
Глава шестая
Почти спокойная жизнь
Егор, взяв лежащую у Швельки в ногах бухту толстой верёвки (куда же справному ямщику без крепкой верёвки?), проворно соскочил на осеннюю желтоватую траву, щедро покрытую утренней росой, скомандовал: