Страж государя
Шрифт:
— Здесь нас дожидайся, мы недолго. Смотри, не зевай и от коляски не отходи далеко, вмиг уведут! Наблюдай, запоминай…
У входа в кружало сидел, устало вывалив на сторону розовый язык, знакомый тёмно-серый волкодав, следовательно, Швелька уже был на месте.
Вошли внутрь: Егор — в зарубежном платье, шёл первым, следовавший за ним Василий Волков был одет в скромный зелёный кафтан Преображенского батальона, при этом на Васькиной голове красовалась шикарная бобровая шапка. Вот такое вот сочетание нового с патриархальной стариной… Целовальник, чернявый суровый мужик, завидев солидно одетых
— Ты, милок, вот что сделай! — обратился к целовальнику Егор, поглядывая сверху вниз и презрительно цедя слова через гордо выпяченную вперёд верхнюю губу. — Отыщи-ка мне в том «подлом» зале одного человечишку. Его звать Швелька, он хват с Рыбных рядов. При нём ещё один вьюныш должен обретаться. Найдешь — тут же приведи ко мне. На стол выставь два кувшина с имбирным пивом, пирогов разных, студень говяжий, ещё какой-нибудь… Выполняй, родимый!
Егор и Волков уселись на широкую скамью, стоящую рядом с массивным дубовым столом. Через несколько минут к столу, явно немного робея, подошёл Швелька, за спиной которого смущённо пыхтел широкоплечий русоголовый парнишка, обладатель лучистых васильковых глаз.
— Э-э, — начал Швелька, заикаясь и краснея. — Это вы нас з-звали, бояре?
— Садитесь, добры молодцы! — небрежно указал Егор пальцем на скамью по другую сторону стола. — Ты что же, Швелька, не узнал меня?
— Н-нет, не узнал, милостивец, извини…
— Меньшиков я, Александр, Данилов сын.
— Алексашка? Не может быть! — Швелька неуверенно оглянулся на своего синеглазого напарника. — Лёша, узнаёшь своего дружбана? Ты же с ним торговал пирогами. А сейчас, гляди на него, натуральный господин с Кукуя! Немец вылитый!
Но его голубоглазому приятелю было сейчас не до Егора, он неотрывно и испуганно пялился на Василия Волкова — словно беззащитный кролик на грозного удава.
— Да это же холоп мой беглый, Алёшка Бровкин! — наконец прозрел Волков. — В железо его, гада, в кандалы!
— Отставить! — прикрикнул Егор и стукнул кулаком по столу. — Не надо вопить как резаные, привлекать внимание нездоровое! Мы, чай, занимаемся государевыми делами, это понимать надо… Вот сейчас, Васенька, этот отрок является твоим холопом беглым. Плохо это, согласен… А если он примет моё предложение, тогда как? А вот тогда — он станет царёвым слугой, а это, согласись, совсем другое дело! Ладно, оставим этот разговор на потом… Присаживайтесь, ребятки, сейчас пива принесут, закуски разной. Перекусим немного, вот и переговорим тогда…
Попили пивка, отведали пирогов — с горохом, со свининой, осетровой тешей, побаловались говяжьим и заячьим студнями.
— Такое у меня к вам, бродяги, будет предложение! — веско сказал Егор, старательно вытирая руки об льняное полотенце. — Указом нашего государя, Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя Руси, я назначен царёвым охранителем. Более того, по этому Указу я должен создать особую охранную службу. Вот и вас, шалопаев, хочу пригласить — послужить нашему государю. Плату обоим положу дельную, хорошую, для начала — по шестьдесят рублей на одного в год, ну и столовое довольствие, бесплатная одёжка и обувь. Как оно вам?
— А делать-то чего будет надо? — сонно спросил Швелька, слегка разомлевший от пива и сытной еды.
— Алёшка при мне будет состоять: сперва — на посылках, потом отдельное дело поручу ему, серьёзное… А ты, Швелька, будешь по собачьей части. С цепными кобелями надо разобраться, порядок навести. Да нужны и другие собаки…
— Охотничьи? — посветлел Швелька лицом. — Для псовой охоты?
— Это вряд ли! — зевнул Егор, вежливо прикрывая рот ладошкой. — Наш Пётр Алексеевич относится к охоте прохладно. Он у нас всё больше по военной части… А вот собаки-нюхачи, могущие идти по следу человека, собаки для прочих охранных нужд, вот это — да, очень даже нужно!
— Да мы, Александр Данилович, полностью согласные! — напустив на себя полную покорность, высказался Швелька. — Шестьдесят рублей — деньги совсем неплохие. Ежели, конечно, для начала. А вот дополнительные выплаты: ночные, заревые, праздничные, по ранению, свадебные… Они-то предусмотрены?
— Предусмотрены! — совершенно серьёзно подтвердил Егор. — Меня, кстати, называйте просто и доходчиво — «командиром». — Он обернулся к окну, на какой-то неясный шум…
Правая рама мутного окна была широко открыта, из неё торчала очень странная трубка — расширяющаяся на конце. Опа, да это ствол стрелецкой стандартной пищали!
— Лечь всем! — заорал Егор, падая вниз и сдёргивая со стола льняную скатерть — со всем находящимся на ней…
Грохнуло, всё помещенье тут же заволокло густым белым дымом…
Глава пятая
Охота на охотника и голубой луч
Тоненько и жалобно вскрикнул Алёшка, глухо застонал Волков.
Егор быстро вскочил на ноги, выхватил из-за голенища ботфорта метательный нож, обернулся к окну. Сквозь дымную пелену было видно, что дуло стрелецкой пищали уже исчезло.
— Целовальник, ко мне! — взревел Егор. — Перевязать раненых, живо у меня! — подскочил к столику, за которым сидела троица швейцарских мушкетёров (наёмники-бездельники, несшие формально-охранную службу в Кремле), выхватил из кармана серебряную бляху, вручённую совсем недавно Никитой Зотовым: — Их бин охранитель кёнига Петера. Указ читали? Быстро за мной! Форверст! Найти воров!
Отшвыривая в разные стороны посетителей кружала, случайно оказавшихся на его пути, Егор бросился к входной двери. Рядом бежал Швелька с ножкой от табурета в руках, сзади грохотали сапоги мушкетёров, слышался лязг вынимаемых из ножен шпаг…
Найти никого не удалось, только несколько нищих и калек испуганно жались возле ворот кабацких.
— Взять всех! — приказал Егор. — Швелька, допроси тщательно! Можешь не стесняться, лупцевать от души по мордасам, отрезать пальцы и уши! Я — сейчас…
Он выбежал за ворота, подскочил к повозке, на облучке которой сидел невозмутимый Сергей Бухвостов.
— Кто пробегал здесь только что?
— Никого подозрительного не было, Александр Данилович! — браво отрапортовал Серёга.
— Кто пробегал, я тебя спрашиваю, чавка сонная? — Егор крепко схватил Бухвостова за отвороты кафтана, сильно затряс — как дерево-грушу. — Хоть кто-нибудь пробегал? Отвечай, рак варёный, не молчи!