Страж государя
Шрифт:
На следующее утро Егор представил Зотову и фон Зоммеру развёрнутый план по организации охранной службы.
— Однако! — непритворно изумился генерал. — Намного вперёд смотришь, мальчик! Молодец! Но где же мы тебе найдём столько дельных людишек? Самим не хватает! Одни дураки и воры кругом! А тут — ты ещё! Двоих требуешь на проверку пищи государевой… Ладно, это как раз просто, из стольников подберём, они всё равно ничего не делают: только жрут и спят. Троих на постоянное сопровождение. А, это они по очереди дежурить будут? Понятно, подумаем…
— А вот ещё! — непонимающе вмешался Зотов. — Пятеро человек — на внешнее вмешательство…
— Да вот, к примеру, со Стёпкой Одоевским разобраться надо, — пояснил Егор. — Вы, Никита Моисеевич, не забыли, что именно Степан подослал тех душегубов к сгоревшему дубу?
Зотов скривился недовольно:
— Я никогда и ничего не забываю. Никогда и ничего! Поэтому и приставлен к царю… А что ты имеешь в виду, когда говоришь — «разобраться»? Убить, что ли?
— Для начала присмотреться, наладить постоянное наблюдение. Понять, что от этого человека можно ожидать, кто управляет его подлой рукой. Потом уже и принять решение. Если будет надо, то и убить!
— Степан очень знатного рода! — нахмурился царский воспитатель. — Многие бояре будут недовольны, буча поднимется кровавая…
Егор упрямо передёрнул плечами:
— Значит, так надо убивать, чтобы никто ничего не понял. На лихих людей всё можно списать, на случайность, на чудную болезнь… Но, согласен, тут действовать надо осторожно, чтобы комар носа не подточил!
— Дельно говоришь, Алексашка, дельно! — согласно пыхтел Теодор фон Зоммер, выпуская к потолку кольца ароматного табачного дыма. — Поможем с людьми! Но ты и сам ищи, сам присматривайся…
Предварительно пробовать царскую снедь и напитки приставили (по рекомендации Зотова) двух братьев Бухвостовых — Сергея и Василия, ребят сообразительных и шустрых. Егор в течение трёх часов инструктировал братьев, можно даже сказать, прочёл настоящую полноценную лекцию: рассказал об основных видах ядов, о характерных запахах, присущих некоторым из них, о противоядиях.
— Вы, сиволапые, уясните главное, — терпеливо втолковывал Егор. — Пробовать всё подряд — дело нехитрое. Отведал отравы — и отбросил копыта, что тут хорошего? А надобно так работу поставить, чтобы и царя уберечь от смертельной опасности, и самим остаться в живых. Уяснили? А для этого надо много знать, читать книжки учёных мужей. Грамотой-то владеете? Уже хорошо! Я переговорю с господином Лефортом, он вам подберёт соответственное чтиво. По противоядиям потолкуете с доктором Гансом Фогелем. Спасительную аптечку надо всегда держать под рукой… Ещё вот по животным. Особо подозрительную пищу надо давать пробовать собакам и кошкам. Для этого существуют специальные породы. Впрочем, по собакам я заведу отдельного человека, есть у меня один на примете. Вот он вас и обеспечит четвероногими помощниками…
Зоммер тоже не обманул — откомандировал к Егору боярского сына Василия Волкова.
Василий был на пару лет старше Егора, но слушался во всём, впитывал как губка всю полезную информацию. С первого же дня (по утрам, пока царь изволил сладко спать) Егор начал заниматься с Волковым рукопашным боем, учил метать специальные ножи — с облегчённой ручкой и тяжёлым булатным лезвием. Зотов, ставший случайным свидетелем одного из таких занятий, без долгих раздумий высказал пожелание присоединиться. Скоро группа пополнилась ещё двумя «слушателями» — Якимом Ворониным и Данилой Картиным, этих прислала лично Наталья Кирилловна…
А ещё через два дня и Указ вышел царский, сообщавший всему русскому люду, что образована Служба охранителей, коей всем предписывалось помогать неустанно, со всем прилежанием. Даже вводились специальные бляхи отличительные…
В заранее назначенный понедельник (после воскресных посиделок у кукуйских друзей Пётр имел привычку дрыхнуть до самого вторника) Егор подъехал к царскому кружалу на Разгуляе, где была назначена встреча со Швелькой. С собой он прихватил Василия Волкова — пусть молодой боярский сын обучается искусству общения с интересными людьми и процессу вербовки новых перспективных сотрудников.
Он с самого утра тщательно побрился, оделся в голландское платье (Лефортов подарок), на голову нахлобучил короткий пегий парик, поверх парика — широкую шляпу с павлиньим пером. Кожаные же башмаки с бронзовыми пряжками ему совершенно не понравились, да и неудобно в них было до невозможности, кровавые мозоли запросто можно было заработать.
Пришлось ехать на Кукуй. У голландского кузнеца Гаррита Киста Егор за тридцать копеек приобрёл ношеные низкие ботфорты жёлтой кожи, добавив ещё полтинник, разжился хорошей шпагой в потёртых ножнах, прикрепил к широкому поясу — с левой стороны. Уже в полной экипировке Егор зашёл в дом Лефорта, генерал как раз заканчивал свой скромный завтрак.
— О, какой симпатичный молодой кавалер! Тебя, Алексашка, запросто можно принять за молоденького баронета из свиты настоящего немецкого принца крови. Правильным путём следуешь, одобряю! — обрадовался Лефорт и подарил Егору тонкий золотой перстенёк с грубо огранённым ярко-красным рубином.
Егор подошёл к большому, во весь рост, зеркалу, висящему в гостиной герра Франца, внимательно изучая своё отражение.
«А что! — хвастливо заявил внутренний голос. — И мы не лыком шиты! То ли ещё будет, уважаемые господа! Потерпите немного…»
Разгуляйское кружало было классическим: состояло из двух отделений, по сути — прямо противоположных друг другу, как женское и мужское отделения общественной бани. Впрочем, во многих русских банях того времени — для люда подлого — и такого разделения не было: мужики и бабы мылись совместно, что называется — бок о бок…
В одной части кружала, обставленной соответствующим образом, собиралась богатая и «чистая» публика: купцы, приказчики, юные отпрыски знатных боярских родов, швейцарские мушкетёры, несшие службу в Кремле. Здесь было тихо и пристойно, велись неторопливые и солидные разговоры, часто звучала иностранная речь. Посетители пили сбитень, имбирное пиво, дорогие зарубежные вина, чай — самоварами, ели пироги с различной начинкой, запеченных в русской печи молочных поросят, покрытых аппетитной золотистой корочкой.
Во втором зале всегда было шумно, публика здесь был разношерстной и беспокойной: то и дело раздавались громкая брань и шум скандалов, иногда перераставших в безобразные и кровавые драки. Пили здесь так называемое хлебное вино, представляющее собой обыкновенную русскую водку, правда, совершенно неизвестной градусности. Закусывали её, как правило, мятыми ржаными калачами…
Возок Егор остановил около широких ворот, над которыми висел большой бараний череп — идеально отбелённый солнцем, дождями и ветрами, передал вожжи Сергею Бухвостову: