Страж южного рубежа
Шрифт:
– Боря, распредели мужиков в дозор по двое. Мы с тобой дежурим в час волка. Я спать. Завтра с рассветом уходим.
К вечеру второго дня, обоз выполз к слиянию еще двух дорог, образовавших одну весьма широкую, вот она-то и вела в Курск. Навстречу попадались пешеходы, шагавшие из града, женщины с лукошками и сумами, мужчины, тащившие холщовые мешки, гнавшие скотину, проезжали повозки, нагруженные разной утварью и рухлядью. Чувствуя скорое прибытие, повеселевшие людины стали подгонять лошадей. Солнце еще высоко, и желательно попасть в город до закрытия ворот.
– Курск! – Констатировал довольный завершением мытарств Боривой.
– Уже заметил.
Потянулись ремесленные мастерские, кузни, судя по запаху мастерские кожевников, стоящие наособицу возле реки. Народу на большой рыночной площади было немного, сказывалось позднее время для торговли. В правой стороне от рыночной площади находились тщательно возделанные поля, что на них было посажено, Андрея не интересовало, он лишь отметил присутствие порядка во всем.
– Ну что, сотник, будем ставить телеги. Лошадей гнать за городище, там обустраивать, скотиной торгуют не здесь. Завтра поутру готовь деньги, мыто платить.
– Ставь, Боря, и разгрузите одну из подвод, добро раскидайте по остальным телегам или сгрузите на землю. Я пока с лошадниками до скотьего рынка прогуляюсь.
Пристроив табун и уплатив мыто сразу за два дня торговли, Андрюха, оставив с лошадьми Вторушу и Остромира, вернулся. К этому времени пронырливый Боривой уже по-хозяйски обосновался на месте, познакомившись с соседями по торговой деятельности.
Андрей верхом, Акун на повозке вместе с раненым Судиславом, заплатив подорожный сбор, пересекли ворота цитадели. Ему было интересно рассматривать город. За городской стеной располагались улицы посада, на боковых лучах которых находились ремесленные слободы. Все это хозяйство было удалено от центра города из-за боязни пожара. Расспрашивая прохожих, они добрались к дому знахаря. Не сходя с лошади, сотник постучал в крепкие деревянные ворота. Через короткое время открылась калитка, вышла молодая полноватая девушка с русой косой через плечо. Глянув снизу вверх на Андрея, спросила:
– Болезного привезли?
– Да.
– Сейчас открою ворота, можно завезти повозку. Батюшка скоро выйдет.
Заведя лошадей и повозку через открытые ворота на широкий двор, прошлись по дубовым плашкам, выстеленным пред большой избой. По виду всего, что его окружало внутри двора, Андрюха понял, что средневековый лекарь не бедствует, отсюда следует, что люди к нему ходят, а значит, он профессионал своего дела. Стоя у телеги, он посмотрел на бледное лицо Судислава, его перевязанную голову, руки и грудь. Андрюха вздохнул: «Выживет ли?». В дороге он три раза колол ему промедол из аптечки, взятой с собой, поэтому дорогу раненый перенес легче, чем предполагал Боривой, не догадывающийся ни о чем.
Осмотрев больного прямо в повозке, знахарь из-под бровей глянул на Андрея:
– Кто его так?
– Да тати, в двух днях пути отсюда. Напали на обоз, еле отбились.
– И довезли. Да он за два дня с такими ранами должон был умереть.
– Жить захочешь и не так раскорячишься, – криво улыбнувшись, заметил Андрей. – Мы его раны тертым мхом посыпали.
– Ладно, заноси в избу.
За руки и ноги подняв раненого, двинулись к избе.
– Да не в ту. Там я проживаю. Вот же боковая дверь рядом.
Сбоку действительно было строение. Андрюха определил его как сарай, оказалось – больница. Уложили на лавку.
– Все. Можете уходить. Завтра заходи к обеду, – сказал он Андрею. – Милана, проводи воев.
За ними закрыли ворота, вечерело уже довольно ощутимо. Необходимо было искать место для постоя, не спать же в городе на телеге. Ищенко окликнул мимо пробегавшего юнца:
– Скажи, отрок, где здесь постоялый двор?
– Так, в конце улицы, Позвизд держит, я к нему сейчас и иду.
– Акун, поворачиваем оглобли, айда за юнцом.
– Это с превеликим удовольствием.
Харчевня с гостиницей на втором этаже оказалась всего метров через триста, прямо возле посадской стены. За крепкими тесовыми воротами, открытыми по причине раннего времени настежь, по центру высилась двухэтажная изба, поражая широкими размерами. Справа от избы помещался хлев с хрюкающей и мычащей живностью. Судя по тому, что смрадом оттуда не несло, за животными был пригляд. Перед хлевом находилась коновязь с яслями и выдолбленным бревном для водопоя, это для тех, кто заехал перекусить. Рядом ясли для лошадей постояльцев. Телегу можно было поставить на свободном пятачке слева от ворот, там же находился погреб, закрытый дубовой дверью.
Соскочив с лошади, Андрей привязал ее уздой к коновязи, лошадь тут же потянулась к воде.
– Жди пока здесь, – кивнул Акуну.
Навстречу Андрею выбежал разбитной парняга, на ходу поправляющий запачканную чем-то съестным рубаху.
– Ночевать у нас желаете?
Глянув на неопрятный вид встречающего, Андрей скривил губы.
– Гляну, пожалуй, сначала.
– Милости просим.
Юнец открыл дверь, державшуюся на ременных петлях, пропуская Андрея вперед.
Внутри было опрятно. По бокам зала поставлены печи для обогрева обеденного зала в зимнее время. Столы чистые, выскобленные, пол подметен, ставни на окнах открыты, в них поступал прохладный воздух со двора. Под притолокой торчали ветки полыни и можжевельника.
«Для ионизации помещения», – определил Андрюха.
За спиной послышалось сопение:
– Светелки наверху.
Парень показал рукой на ведущую на второй этаж лестницу.
– Ну что ж. Зови хозяина.
Хозяин, бородатый, тучный мужик в чистой вышитой рубахе, появился незамедлительно.
– Хозяин, крышу-то у тебя снять можно?
– Дык, а насколько остановишься?
– А это как дело пойдет. Думаю дня на три точно.
– А коли так, оставайся.
– И сколько за это удовольствие я должен?
– Ты один?
– Сегодня двое, а дальше один останусь.
– Ага! Ну так, светелка с чистым бельем, еда, овес для лошадей, место под телегу, – слегка задумался, в подсчетах ничего сложного не было, каждодневная рутина. – Четыре деньги.
– Устраивает. Пускай юнец позовет моего человека, а ты показывай светелку, умоемся, ужинать спустимся. Так что, ты нам меда хмельного выставь да щец, а к ним по доброму куску свинины зажарь.
– Сделаем. Давай деньги, и идем смотреть светелку.