Страж. Часть 2
Шрифт:
– Тебе важно, подумают о тебе присяжные, как о адвокате, или какой они вынесут вердикт?
– Райлих верно сказал, – Эйлин отвернулась и взглянула в окно на дом Далия, в котором они теперь жили вместе. – Мы не сможем доказать, что я не нарушала адвокатскую тайну. И это правда, потому что я ее нарушила. Но я не жалею, – она поджала губы. – Не жалею, и никогда не пожалею. Даже если меня изгонят.
– Тебя не изгонят, – Далий прижался носом к ее плечу. – Поверь, присяжные на твоей стороне.
– А если изгонят? – тихо произнесла она.
– Мы уйдем вместе, – ответил он.
– Мне страшно. Сколько еще будет длится этот чертов суд? Когда я, наконец, узнаю, чем для меня закончится эта история?
– Слушай,
– Я не пью, – напомнила Эйлин, – потому что хочу забеременеть. И уже прошло три месяца, а я до сих пор… – она поджала губы, – только пытаюсь. Может, пора, наконец, взглянуть правде в глаза и пройти обследование у врачей?
– Эйлин, пора напиться и расслабиться, – ответил Далий. – Нам обоим. Напиться, расслабиться и просто потанцевать в темноте среди кучи незнакомых людей.
– А почему ты ездил в этот клуб? – спросила его Эйлин. – Почему раньше ты ездил туда? Дело ведь не в адреналине, так?
– Мы с Тильдой закрывались в детской в шкафу, когда отец с матерью начинали ругаться. «Идите в детскую!» – приказывала мама. «Немедленно!» Это означало, что скоро папа начнет ее бить, а мама не хотела, чтобы мы это видели. И мы слушались, – Далий тяжело вздохнул. – Но родители кричали так громко, отец так громко… Я не хотел, чтобы сестра это слышала, потому включал магнитофон и делал музыку громче. Мы запирались в шкафу и слушали музыку. Крики мы тоже слышали, но иногда была только музыка. И я закрывал глаза, представляя, что нахожусь где-то в другом месте, где есть только музыка и я. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я в первый раз вылез из шкафа во время очередной ссоры родителей. Они кричали друг на друга в гостиной, а я прошел на кухню, взял в руки сковородку и стал ждать, когда услышу глухие удары. После первого удара о стену, я зашел в гостиной и ударил отца наотмашь по голове этой сковородкой. Я разбил ему голову. Помню, как подумал, что сейчас он ударит меня в ответ. Я был готов к тому, что он это сделает, но меня ударила мать. Одна оплеуха, другая, третья. Она начала колотить меня, проклиная на чем свет стоит. Я защищал мать от отца, а она била меня за то, что я позволил себе поднять на отца руку. Он ее остановил. Схватил ее и сказал мне: «Иди в детскую». Больше я никогда не вступался за мать. Делал музыку громче и запирался с сестрой в шкафу. Я до сих пор не понимаю, почему мать жила с ним. Почему терпела все это, когда могла сотни раз уйти. Почему начала меня бить, когда я хотел ее спасти.
– Потому что не хотела, чтобы ее спасали, – ответила Эйлин. – «Синдром жертвы», Далий.
– Мне плевать, что это был за синдром. Тильда была очень привязана к маме. А я… – он остановился на красный свет светофора. – Я закрывал глаза в шкафу и слушал музыку.
Загорелся зеленый свет, и он поехал дальше.
– Поэтому ты приходил в тот ночной клуб? – тихо спросила Эйлин. – Чтобы не быть одному в темноте с этой музыкой?
– Да, – сипло ответил он.
Он припарковал автомобиль недалеко от клуба, открыл «бардачок» и достал из него темные очки. Они зашли в клуб и не пошли к бару. Они пошли танцевать. Замигал свет и Эйлин обвила руками шею Далия, прижимаясь грудью к его груди.
– Ты больше не один, – произнесла она ему на ухо. – Я рядом с тобой, – и сняла с него очки.
Он нашел ее губы и начал их целовать. В темноте, под грохот музыки, в этой толпе людей он больше не чувствовал себя одиноким. Его Эйлин была рядом с ним. Ладони сползли на ее бедра, сильнее прижимая к себе. И да, она снова бесстыдно терлась о него, отвечая на этот глубокий поцелуй.
Эйлин поняла, что неважно, какой вердикт вынесет этот проклятый суд и какое наказание выберут для нее присяжные. Что бы ни случилось, ее Далий все равно останется с ней. Так какая к черту разница, кто и что о ней знает? Какая разница, кто и что о ней думает? Она любит его. И будет любить всевозможными способами, получая от этого удовольствие.
Эйлин резко отстранилась и надела на себя очки. Взяла его за руку и повела сквозь толпу.
– И куда ты меня ведешь? – спросил ее Далий.
– Домой! – громко ответила она. – Мы сделаем музыку громче, и ты закроешь глаза!
– А что будет дальше? – засмеялся он.
– А дальше тебе будет очень хорошо!
– Даже так?
– Да! Даю слово!!!
Они вернулись домой, включили музыку и сделали звук громче. Эйлин усадила Далия на диван и попросила закрыть глаза. И он их закрыл.
– Я люблю тебя, мой страж, – прошептала Эйлин ему на ухо, расстегивая его брюки.
– И я тебя люблю, моя Принцесса, – ответил он и с шумом выдохнул, почувствовав, как она накрывает его губами.
Конечно, он долго не выдержал и вскоре она уже стонала, оседлав его на том же диване.
Они еще не знали, что спустя несколько дней у Эйлин начнется имплантационное кровотечение, и она будет вынуждена покинуть зал суда, чтобы привести себя в порядок. Но тогда, в тот вечер, они об этом даже не догадывались и просто занимались любовью так, как им это нравилось.
***
Если не выполните задание до десяти утра завтрашнего дня… – Дебуа улыбнулся. – Будет так много сожалений… Быть в состоянии спасти кого-то и не сделать этого… Сейчас я говорю загадками. Совсем, как Эльза, правда? – он захохотал.
– Что вы… – Эйлин начала заикаться. – Что вы… …имеете в виду…
Дебуа наклонился к перегородке и произнес:
– Время пошло!
Райлих остановил запись и повернулся лицом к присяжным из Совета Сообщества. Это было его заключительное слово в процессе над сестрой, после которого присяжные должны были удалиться для вынесения своего вердикта Эйлин.
– За эти четыре недели вы увидели столько грязи и узнали столько секретов, сколько могли не увидеть и не узнать за всю свою жизнь, – произнес Райлих. – И целью этого процесса было не обличение Принцессы Эйлин в том, что она нарушила адвокатскую тайну. Это очередная месть мьера, которому уже вынесен смертный приговор. Доказательством того, что Принцесса Эйлин поступила правильно, нарушив адвокатскую тайну, служит она, – Райлих подошел к зрителям и указал на Тильду, сидящую в первом ряду. – Тильда Свен должна была стать пятым номером, о чем нам заявил сам Андреа Дебуа. Но Тильда Свен сидит сейчас перед нами. И она жива. Да, это не дело о нарушении адвокатской тайны, – Райлих снова подошел к присяжным. – Мы с вами знаем, что тайна была нарушена. Но закон гласит, что адвокат может нарушить тайну и сообщить о планируемом тяжком или особо тяжком преступлении, которое можно предотвратить. Подумайте о том, как вы накажете Принцессу Эйлин за то, что она поступила правильно. «Быть в состоянии спасти кого-то и не сделать этого…» – Райлих процитировал Андреа Дебуа. – Решение за вами, господа присяжные. Время пошло! – он хлопнул в ладоши и все в зале вздрогнули.
Райлих вернулся на свое место и протянул руку Эйлин, чтобы сжать ее ладонь.
– Блестящая речь, – прошептала она.
– Благодарю, – улыбнулся Райлих.
***
– А какая твоя самая любимая цитата из этого суда? – спросил Райлих у Далия, наливая ему очередную порцию виски в своем кабинете.
– Я даже угадаю, – загадочно произнес Мортон.
– «Да пошел ты, ублюдок!!!» – дружно воскликнули Тильда, Эйлин и Лой, поднимая бокалы с соком.
Фийери усмехнулся и чокнулся с Майклом, которого эта фраза тоже повеселила.