Страж. Тетралогия
Шрифт:
— «Руническая символика трех стихий в знаке Меркурия с точки зрения богословского преподавания».
— Какая ересь! Ты совсем сдурел?
— Ничего еретического. Вполне себе научная статья, кстати, разрешение со стороны церкви у меня в сумке. Как и рекомендательные письма для допуска в студенческую библиотеку.
— Ты надумал учиться?
— Я надумал найти книгу для Мириам, а для этого мне нужно покрутиться на территории университета и примелькаться там, чтобы не привлекать внимания.
— Святые мученики, только не говори, что, прежде чем начинать поиски, ты засядешь за книги!
— Всего лишь на несколько дней, — сказал я, быстро проверяя половицы. Одна из них, возле самой стены, была подвижна, я подцепил ее кинжалом, отодрал, завернул клинок в тряпку, убрал под пол, положил половицу наверх и подвинул кровать так, чтобы она встала одной ножкой на тайник. — Буду надеяться, что за это время Рансэ хоть немного продвинулся вперед.
— Ищи его в борделе или кабаках, а не в университете. Говорю тебе, с ним что-то не так. Он выглядит уж слишком задумчивым.
Я хмыкнул:
— Ты превзошел сам себя, подозревая человека в том, что он умеет думать. Однако, старина, ты сам день ото дня становишься все страннее.
— Еще скажи, что веришь в успех, — ехидно бросил он.
— Верю, — не моргнув глазом, отозвался я.
Он рассмеялся, показывая, что не питает доверия ни к единому моему слову, и стал читать притчу о лжеце, перевирая слова и заменяя «лжец» на «Людвиг».
Я отправился в город, походил по улицам, послушал разговоры, купил несколько сосисок, ржаного хлеба, бутыль пива, убрал это все в сумку, посмотрел, как готовятся к воскресному празднованию на центральной площади, сколачивая трибуны.
Никаких душ я не встретил, судя по всему, городок был чист. Похоже, студенты и местные после смерти здесь не задерживались.
Университет — комплекс старых зданий, сложенных из темного кирпича, — был огорожен невысокой стеной, за которой росли раскидистые клены. По словам Рансэ, на территории центра знаний находился крупный парк и даже небольшое озерцо. Студентов вокруг почти не было, то ли они сидели на занятиях, то ли до начала лекций, наоборот, еще слишком много времени. Совсем небольшая группа молодых людей шла к распахнутым воротам, возле которых скучали несколько господ-дружинников из числа тех же самых студиозусов.
Савранский университет обладал множеством вольностей, которые ему пожаловали короли, входить на его территорию разрешали далеко не всем, и, по сути, это было государство в государстве со своим сводом законов, правил, традиций и многовековой историей.
Я не стал заходить сюда до встречи с Рансэ и направился сразу к стенам монастыря Сен-клер-Маре, где мы условились встретиться.
Пришлось пройтись по западным городским улочкам, узким, не покрытым брусчаткой, с несколькими питейными заведениями сомнительного вида, старым каменным колодцем и сонной шлюхой, что торчала на крыльце неопрятного домика, на окнах которого стояли горшки с увядшей геранью. Мадам устало проводила меня взглядом и бросила голубям, что крутились неподалеку, хлебные крошки.
Дорога к монастырю была широкой, утоптанной и довольно людной. От ворот и к воротам шли паломники, мимо них проезжали всадники в богатых одеждах и тащились телеги, груженные едой для монахов. Монастырь являлся самым богатым в стране, а оттого большим и величественным.
Когда Альбаланд вторгся в Прогансу и достиг стен Руже, передовые отряды добрались до ворот Сен-клер-Маре, но ни у кого из солдат и мысли не возникло заложить под них порох, чтобы потом отправиться грабить набитые золотом кладовые.
Несмотря на то, что ни один из моих соотечественников не был ангелом, никто не желал неприятностей. Солдаты были той же веры, не какие-нибудь восточные еретики, и единственное, что было нужно командиру, так это прикоснуться к святыне, хранящейся здесь. Он проявил себя настоящим христианином, как и его люди. И смог приложиться к осколку Гроба. Правда, помогло ему это не слишком сильно, спустя несколько часов его сразила пуля, но, как говорил позже полковой капеллан, командир сразу же угодил в рай, несмотря на все прежние грехи.
Во всяком случае, так рассказывали те, кто был на этой войне. Хотя, по мне, все было несколько иначе, и Сен-клер-Маре остался цел только потому, что на его стенах стояли монахи-каликвецы и те из святош, кто обладал магией. Цапаться с таким противником не будут даже самые отчаянные сорвиголовы. Но я известный скептик, так что тот, кто хочет считать, что солдаты спешили прикоснуться к святой реликвии и вовсе не хотели грабить, пусть так считает и дальше. Не вижу в этом ничего плохого.
Общественный парк раскинулся прямо под монастырскими стенами. Здесь находилась церквушка, принадлежащая не монастырю, а городу. Вокруг нее расположилось небольшое кладбище, где хоронили самых праведных из монахов, а дальше начинались прогулочные дорожки, стояли лавочки и было даже поле для игры в мяч. Несколько монахов в темно-коричневых одеждах стригли кусты, один дремал под деревом, надвинув на лицо соломенную шляпу.
Парк тянулся вдоль южной монастырской стены, был светлым и все еще пах черемухой, которая здесь только-только отцветала. Я прошелся по дорожке, приметил лавочку рядом со столом для игры в камни, сел, достал из сумки еду.
Рансэ пока еще не пришел, а я был голоден и решил скрасить время в тишине и за поздним завтраком.
Страж опоздал минут на сорок, когда я уже начал беспокоиться, не случилось ли с ним чего-нибудь нехорошего. Подошел ко мне, сел, положив на стол маленький черный молитвенник.
— Как добрался? — вместо приветствия спросил он.
— Что тебя задержало? — поинтересовался я вместо ответа.
— Ходил в церковь. Надо было причаститься.
Я помнил, что Рансэ достаточно религиозен, несмотря на свои не всегда хорошие поступки, и исповедуется каждую неделю.
— Надеюсь, исповедник не узнал, кто ты на самом деле.
— Ну, я был не настолько искренен, — улыбнулся он. — Ты устроился нормально?
— Снял комнаты на Шелковичной.
— Носители Чистоты проверяли?