Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Вроде бы обычные люди нас видеть не должны. — Его пеликанье святейшество плюхнулся на мою кровать.
— Всегда есть исключения из правил.
В дверь постучали.
— А вот и он. Какой вежливый, — хихикнул мой спутник.
Разумеется, это была никакая не душа, а сама хозяйка. Не входя, она протянула мне чистое постельное белье, стараясь не смотреть в комнату:
— Ужинать будете в зале или собрать вам здесь, господин?
— В зале, — к ее явному облегчению ответил я.
Пока я сидел в толчее, опустошая тарелку, в комнате появился гость. Но не тот, которого я ждал. Это было всего лишь Пугало. Оно бесцеремонно извлекло из моей объемной сумки главное ее содержимое — тяжелую толстую тетрадь, переплетенную в шершавую свиную кожу.
Я унес все, что нашел на столе покойного бургграфа, но лишь эта вещь оправдала мои ожидания. В мои руки попало нечто вроде дневника, бухгалтерской книги и ежедневника за последние полгода — его милость отличался педантичностью и доверял бумаге все свои дела.
Отец ун Номанна, к сожалению, не был настолько наивен, чтобы не использовать шифр. Последний оказался сложен — изобретение флотолийских банкиров. Прочитать его без ключа не представлялось возможным. Поэтому я следующим же утром отправил дневник через «Фабьен Клеменз и сыновья» Гертруде, зная, что с ее связями и знакомствами, в том числе и в Риапано, где обожают не только создавать, но и раскрывать чужие секреты, узнать, что написано, получится гораздо быстрее.
Ровно через две недели я получил тетрадь обратно в другом отделении «Фабьен Клеменз», находящемся за сто лиг от первого, и среди страниц лежал ключ с правильной комбинацией и провощенный трафарет, в который требовалось подставлять нужные буквы.
Я начал с самых последних записей и не ошибся. Уже на третьей странице с конца, между отметками о выплате жалованья слугам и совещании у бургомистра, нашлось нечто любопытное:
«Интересный кинжал в коллекцию по прошлой договоренности. Получен через „Фабьен Клеменз и сыновья“. Отправитель из Крусо. Церковь Святого Михаила. Аванс в счет черного камня. Расплатиться. Посылку просят передать лично. Курьер приедет в начале февраля».
Проповедник, узнав, что я собираюсь в Крусо, даже руками всплеснул:
— Господи Иисусе, Людвиг! А почему не к хагжитам? Или сразу к адским вратам на восточной окраине мира?! До Нарары путь неблизкий, и тебе там совсем нечего делать.
— Кроме как разобраться с тем, что случилось с Кристиной, по следу которой я иду с самого начала осени. Кто-то из Крусо отправил ее кинжал бургграфу. Тот, кому нужны были камни серафима. И предполагаю, для того, чтобы выковать темное оружие.
— Да-да! Темный кузнец живет в церкви Святого Михаила и только и делает, что ждет тебя. Чтобы ты приехал и задал ему свои вопросы! Того, кто отправил кинжал, уже может там не быть!
— Он там, — с уверенностью произнес я. — В конце февраля бургграф должен был отправить ему камни.
— Ну, может, прежде чем ехать сотни лиг, ты просто зайдешь в «Фабьен Клеменз» и поинтересуешься, от кого была посылка?
— С какой стати им отвечать? Они не раскрывают посторонним тайны своих клиентов.
— Ты тоже их клиент. И с довольно внушительным счетом.
— Это ничего не меняет. Они не станут рисковать репутацией и отчитываться о чужих тайнах.
Он был недоволен и не желал ехать на запад. Но, собственно говоря, когда было иначе? Проповедник, всю жизнь проведший в своей деревне, несмотря на то что мотается за мной не один год, так и не привык к частым переездам.
Однако вернемся к настоящему. Теперь Пугало решило заняться чтением или делало вид, что читает дневник бургграфа. Оно неспешно переворачивало страницы серыми когтистыми пальцами, наклонившись к самой свече, которая едва не поджигала его шляпу, сделанную из плохой соломы.
— Как я понимаю, тебе не смущает шифр.
Оно даже головы не повернуло.
— Интересно, что оно хочет там найти. — Проповедник, подперев щеку, с некоторой завистью следил за одушевленным.
Нелепое Пугало с поля делало то, чего не мог сельский священник — оно прекрасно умело читать.
Я стал готовиться ко сну, когда появился новый гость — бледный человек с изуродованным лицом и в залитой кровью одежде. Над ним хорошенько поработали ножами и нанесли такое количество ран, что впору было лишь пожалеть его.
Вытаращив глаза, он заскрежетал зубами и медленно двинулся ко мне.
— Не надоело? — с участием спросил я.
Он остановился как вкопанный, посмотрев недоверчиво, и осторожно спросил с сильным литавским акцентом:
— Что, совсем не страшно?
— Увы, — с сожалением развел я руками.
— И вам не страшно? — спросил неизвестный у Проповедника.
— Я мертв, как и ты, полудурок, — проворчал тот. — Напугать мертвеца мертвецом это надо умудриться. Клянусь Девой Марией, более глупой затеи я еще не видал.
— Наверное, стоило подкрасться сзади, — пробормотал тот и доверительно сказал мне: — Обычно все убегали с воплем и едва дверь не сносили.
— Некоторые люди не такие, как все. — Я положил на стол обнаженный клинок.
— Бездна! — произнес убитый и рванул прочь, но не тут-то было. Фигура, которую я кинул ему под ноги, была ничуть не хуже силка, которые ставят на кролика.
Он дернулся раз, другой, но лишь запутался еще сильнее.
— Эй, приятель! Ты не имеешь никакого права меня трогать! — На его лице был страх. — Я не темный.
— Это ты так считаешь. — Я встал, взявшись за кинжал. — Ты остался на месте своего убийства, и отчего-то тебя кто-то увидел. Разумеется, он испугался. И тебе это понравилось.
— Всего лишь маленькая шалость, — проскулил он.
— Чужой страх добавил тебе сил. А они дали возможность увидеть тебя еще кому-то. И ты снова напугал. И опять подпитался ужасом.