Страж. Тетралогия
Шрифт:
Проповедник прищурился:
— Хочешь сказать, что вы держите темные души в клетках и выпускаете, когда надо?
— Ну, не в клетках… хотя не важно. Суть ты передал точно. Старшим курсам нужна практика. А искать каждый раз подходящий объект слишком непросто.
Он помолчал, глядя, как свиристель прыгает по краю фонтана.
— Мне жаль Шуко. Как-то это все… нелепо. Умереть от яда, который подсунул кто-то из своих. Ты будешь искать убийцу?
— А как ты думаешь? — Я не смотрел на него.
— Будешь. Иначе это не ты. С чего начнешь?
— С Эрика. Отведу его к Мириам. И еще надо решить вопрос с похоронами.
— Он бы, наверное, хотел лежать рядом с Рози.
— Розалинда за тысячи лиг отсюда. В Солезино.
Проповедник цокнул языком:
— В большей степени не важно, где зарыты кости, когда души рядом, в раю.
Я не стал комментировать это утверждение.
— Яд — оружие трусов, — мягко начал он.
— Не надо банальностей, Проповедник, — поморщился я. — Трус, женщина, клирик… Это все шаблоны, которые с жизнью имеют мало общего. Яд — это оружие. И частенько очень эффективное. Некто хотел заткнуть рот Шуко, и у него это получилось. А я жив лишь благодаря Софии. Иначе бы вместо одного мертвого стража было двое.
Свиристель сорвалась с места, устремилась через сад к Часовой башне, и мы проследили за ее полетом.
— Вот он! — оживился Проповедник.
Я увидел лопоухого мальчишку, спешащего к воротам школы, и, сунув пальцы в рот, громко свистнул. Звук рванул вверх и вперед, отразился от крыла Гнезда Соловья, разнесся над садом и привлек внимание не только паренька, но и слуг, садовника и трех гвардейцев, обходивших по периметру площадь.
Ребенок остановился, прищурился, узнал меня и улыбнулся.
— Людвиг, я так рад, что ты приехал! Привет, Проповедник.
Я с серьезным видом пожал ему руку:
— Здравствуй, Эрик.
— А где Пугало?
— Где-то бродит. Думаю, вы увидитесь и сыграете на щелбаны. Как твое обучение?
— Идет, но со скрипом, — серьезно ответил тот. — Гертруда говорит, что я потерял не один год и сильно отстаю от других. Они-то учатся быть стражами с шести лет.
Я представляю, о чем он говорит. Вне всякого сомнения, Эрик многое знал и многое умел, но все его знания получены в Ордене, а не в Братстве. У него сильнейший дар и несомненный талант, но научиться вязать фигуры силой мысли не так-то просто. Поэтому магистры назначили ему дополнительные занятия, и он тренировался с утра до ночи и с ночи до утра.
— Учиться нравится?
— Конечно. Хотя не так весело, как летать на волшебном петухе. — Он ухмыльнулся, посмотрел на часы. — У меня сейчас теория знаков.
— Придется пропустить. Тебя вызывает Мириам.
Эрик с подозрением нахмурился:
— Если я не появлюсь, госпожа Юдит открутит мне голову.
Я помнил Юдит. Невысокая, черноволосая, зеленоглазая. Она была младше меня на один курс и всегда больше хотела учить других, чем сражаться с душами.
— Не открутит. Магистр с ней договорилась.
— Мне нравится госпожа Мириам. Ну не так, как ты или Гертруда, но с ней интересно. Она внимательно слушает и много знает.
Это было нечто новенькое. В разноплановости Мириам, разумеется. Обычно она никогда никому не нравится. Когда магистр предложила мне стать ее учеником, то дала время для принятия решения лишь до вечера. Львенок и Ганс, узнав об этом, покрутили пальцем у виска.
— Сожрет тебя лучше любого окулла, приятель, — предупредил меня Вильгельм.
Ганс серьезно кивнул:
— У нее уже месяц учится девчонка с параллельного курса. Ты помнишь ее? Кристина. Говорят, она ночами плачет от того, как эта стерва с ней обращается. Уверен, что хочешь попасть к такому чудовищу? Любой другой старший возьмет тебя к себе.
— Она лучшая, — подумав, ответил я. — А значит, и научит меня лучше других. А дурной характер я как-нибудь переживу.
Тогда я даже не знал, на что соглашаюсь, хотя теперь вспоминать это забавно.
Мы вдвоем пошли по садовой дорожке. На ходу Эрик обернулся к оставшемуся сидеть Проповеднику:
— А ты?
— Идите, — махнул он. — Я тут погуляю. Не хочу без причин лезть на глаза магистрам и законникам.
Мальчишка посмотрел на меня с подозрением:
— Законникам? Ты ведешь меня к ним?
— Да, — не стал я отрицать, «благодаря» про себя старого пеликана. — Представитель Ордена сейчас в Арденау. У него письмо с разрешением из Риапано. Ему позволено убедиться, что с тобой все в порядке и ты находишься здесь по доброй воле.
— Почему Церковь приказывает вам?
— Потому, что это Церковь. — Это был самый простой ответ.
— Этот представитель… он думает, что вы съели меня? — ворчливо спросил Эрик, делая широкие шаги, чтобы не отставать.
— Нет. Но они не теряют надежды на то, что ты передумаешь и захочешь вернуться.
— Не передумаю, — с ожесточением ответил мой спутник. — Ведь магистры не отдадут меня обратно, правда?
— У них и мыслей таких нет, — успокоил я его, хотя, если честно, не мог с уверенностью говорить о том, что в головах у большинства магистров. — Никто тебя никому не отдаст. Не нервничай.
Он спрятал руки в карманы:
— Жаль, что Гертруда уехала.
— Поверь, приятель, я жалею об этом не меньше тебя.
Эрик хихикнул и сменил тему:
— Жду не дождусь, когда мне дадут мой собственный кинжал. Только после этого законники наконец-то успокоятся из-за того, что я от них сбежал. Ведь так?
Я глянул на него сверху вниз:
— Хочешь правду?
— Было бы неплохо. Для разнообразия. Большинство стражей считают меня маленьким ребенком.
— Они никогда не успокоятся, Эрик. За все сотни лет своей истории Орден еще ни разу не упускал никого из воспитанников. И они не переходили в лагерь… — Я хотел сказать «врагов», но в последний момент подобрал более подходящее слово. — Конкурентов.