Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Спасибо, я вижу!
Я подошел к тыкве, поднял ее, изучил, отбросил в сторону.
— Ушло, — сказала Гертруда.
— Верно. Отобедало и решило не задерживаться.
— Ты ведь ему не разрешал набрасываться на людей! — Проповедник, наконец, явил свой бледный лик из кустов.
— В данном случае при всем своем желании я не могу сказать, что не рад его помощи. Впрочем, я поговорю с ним, когда мы увидимся.
— Очень тебе советую! Пока оно не сожрало тебя!
— Проповедник, погуляй где-нибудь, — негромко сказала колдунья.
— Зачем?
— Затем, что двое людей, которым надо поговорить с глазу на глаз, тебя об этом просят, — ответил я.
— Нужны мне ваши тайны, — процедил он и отправился в лес.
Гертруда проводила его взглядом, убедилась, что он ушел, и произнесла:
— Я уже говорила тебе несколько раз и скажу еще — мне не нравится Пугало.
— Я тебя вполне могу понять. Но, согласись, в данном случае без его помощи нам бы пришлось нелегко.
— Не стану спорить. Это так. Но ты ведь понимаешь, что ходит рядом с тобой. Тот, кто зародился в обычном полевом пугале, — натура черная. Темная душа, Людвиг. Очень сильная. Я бы сказала даже — сильнейшая. Пока он под твоим контролем. Но что будет, если он озвереет? Набросится на кого-то… — И, видя, что я хочу возразить, продолжила на тон выше: — Не говори мне, что дело в шляпе! С демонами ни в чем нельзя быть уверенным!
— Ты считаешь, что это демон?
Она вздохнула, посмотрела на окровавленный плащ Януша, мокнущий под дождем:
— Это существо очень сильно и необычно. И если это не кто-то из демонических легионов, то точно равный им. Не знаю ни одного одушевленного, который был бы столь странен, от которого веяло бы такой угрозой и которое было способно переливать себя из одного предмета в другой. Ты никогда не задумывался, что надо было твоему Пугалу, раз оно присоединилось к тебе?
— Я сам пригласил его. Потому что оно убило многих из тех, кто прошел мимо. Я уже как-то говорил — лучше оно будет рядом со мной, чем без меня.
— Почему ты сразу его не уничтожил?
— Ты сама сказала, что этот одушевленный, истинную природу которого мы не знаем, очень силен. Да ты посмотри — кто из темных может себя так сдерживать, чтобы не насыщаться кровью и смертью каждое мгновение! К тому же я ощутил его отчаянье. Там, на ржаном поле. Оно было на грани, и я…
— Сжалился над темным одушевленным, — покачала головой колдунья. — Только ты способен на столь странные поступки, Синеглазый. Я не знаю, куда заведет тебя это знакомство. Честно, не знаю. Но склонна предполагать самое худшее. Я говорю об этом в последний раз, но тебе стоит подумать о последствиях прежде, чем они произойдут. Пугало недоброе. У него могут быть свои цели. И когда оно их достигнет, ты можешь пострадать.
— Я приглядываюсь к нему и постараюсь разобраться с тем, что оно такое. Если появятся хотя бы малейшие признаки опасности, и я почувствую, что оно перестает быть послушным, я с ним разберусь. Обещаю.
— Пора в дорогу. — Она встала, тем самым показывая, что тема закрыта. — Я страшно голодна и если не поужинаю, то съем твоего Проповедника, который столь бесцеремонно подслушивает.
Мы покинули Кайзервальд с наступлением темноты, почти сразу после того, как перепугали колонию фосфоресцирующих огней, которые вылетели из-под поваленной коряги и, сердито мигая, скрылись в чаще, неодобрительно вереща.
Пустыри, начинающиеся за лесом, были мрачным местом и заканчивались деревенским кладбищем, как оказалось, достаточно беспокойным. Рядом с крестом, завернувшись в новенький саван, стояла какая-то жердина с огромными красными глазами. Она не шевелилась, даже когда мы прошли в двадцати шагах от нее.
— Кто это? — спросил я.
— Не знаю. Кто-то из темной нечисти. Для живых она не опасна.
— Проповедник бы сказал иначе.
— Он ничего не скажет, потому что труслив и решил обойти кладбище стороной.
— Возможно, и нам стоило так поступить, — сказал я, увидев, что возле каменной ограды, где находились самые старые могилы, шевелятся тени.
Они, шелестя, увязались за нами, ловко прячась за крестами и плитами, стелясь по земле, пока Гере это не надоело и она не кинула в них серебристой искоркой. Тени взвизгнули и бросились во мрак.
— А вот от этих ничего хорошего не жди. Кладбище-то запущено, раз нечисть слетается. Стоит поговорить со священником, когда рассветет. Земля теряет свою святость.
— Такое вообще возможно?
— Если поблизости сильная ведьма, то запросто. С десяток темных ритуалов, пара младенцев, пяток ворон и большое желание сделать зло творят недобрые чудеса. Ну, слава богу, наконец-то! — с облегчением вздохнула она.
Впереди показались огни. Вокруг Кайзервальда, хотя лес и считался темным, а порой и проклятым, расположилось достаточно много поселений. Опасностей, как таковых, на окраинах леса было мало, зато выгоды получалось гораздо больше, чем риска. Грибы, ягода, зверье, а также ценная древесина и золотоносные ручьи на самом юге лесов, возле которых уже лет семь растут новые города.
Деревня при ближайшем рассмотрении оказалась небольшим городком в одну улицу. С собственной ратушей и двумя постоялыми дворами, находящимися напротив друг друга, аккурат рядом с Мазацким трактом. Конечно, это была еще та дыра, и до крупных населенных пунктов предстояло добираться на лошади день, а то и два, но, вне всякого сомнения, здесь ночевать гораздо приятнее, чем в ночном лесу.
— Сходи, пожалуйста, проверь, много ли там людей и нет ли кого-нибудь подозрительного, — попросил я Проповедника.
Он не стал как обычно роптать, а просто сделал то, что просили, почти мгновенно вернувшись.
— Только местные. В одном — человек пять, и в другом — четверо. Кто из приезжих будет сидеть в этой дыре? Кстати, тот постоялый двор, что справа, кажется мне более приличным. По крайней мере, у хозяина на роже не написано, что он ворюга.
Мы последовали его совету.
Все четверо посетителей, а также хозяин, хозяйка и две служанки уставились на нас так, словно мы были выходцами из бездны. Впрочем, их можно понять. Двое странных незнакомцев в такой глухомани, в некогда белых, а теперь испачканных грязью и кровью рваных нарядах, да еще и пришедших ночью откуда-то со стороны то ли кладбища, то ли Кайзервальда.