Страждущий веры
Шрифт:
— Не волнуйся, я никому не скажу, какой ты слабый и нежный внутри. — Лайсве встала на цыпочки и поцеловала в губы. — Ты моя любимая зверушка!
Она бросила ему голубой плащ с золотым кантом по краю капюшона и надела такой же белый.
— Идём же!
Он пошёл, как привязанный, хоть и не хотелось вовсе.
Они спустились по широкой мраморной лестнице, укрытой голубым ковром, и прошли в резные дубовые двери, за которыми прятался круглый зал с трибунами по периметру. Здесь заседали люди в голубых плащах; у пятерых в центре на капюшонах была золотая
— Ведите заключённых. Кто у нас сегодня? — командным голосом поинтересовалась она.
— Перебежчики. Просят о снисхождении: они узрели Истину, — ответил один из пятёрки.
Лайсве закатила глаза:
— Ведите живее! — Шепнула Микашу на ухо: — Если не можешь, я сделаю всё сама.
Он кивнул и отступил к остальным. На противоположном конце зала открылась неприметная дверь. Стражники втолкнули в неё потрёпанного пленника со связанными за спиной руками. Он распластался перед Лайсве. Её губ коснулась презрительная ухмылка.
— Что, Йорден Тедеску, почтенный Сумеречник Заречья, надеешься предательством выторговать себе жизнь? — спросила Лайсве, ударив его поддых острым носком сапога.
Микаш с трудом признал в похожем на плешивого крысёныша оборванце своего хозяина.
Йорден заскулил, сгибаясь пополам, запричитал:
— Милосердия! Я отрекаюсь от колдовства Сумеречников. Я узрел Истину!
— Что же заставило тебя прозреть? Казни товарищей? Месяц в казематах? Пытка на дыбе? — она подмигнула Микашу. — Почему ты не видел Истины, когда унижал слуг у себя в замке? Почему не видел её, когда обирал селян до последней нитки? Почему не видел её, когда желал смерти своей невесте?
Лайсве пнула его сапогом так, что он харкнул кровью. На белоснежных полах плаща проступили бурые пятна.
— Слизывай! — потребовала она. — Хочешь, чтобы твоя смерть была быстрой — убери за собой!
Микаш обнял её и зашептал в ухо:
— Это ни к чему. Давай уйдём.
Она откинулась назад и провела пальцем по его щеке:
— Тогда объяви вердикт. Сможешь?
— Повешенье, — не глядя на скулящего пленника, бросил он.
— Не-е-ет! — Йорден вцепился в ноги Микаша и заискивающе заглянул в глаза. — Это же казнь для простолюдинов!
— Так ты же отрёкся от Сумеречников. Да и по чести никогда им не был.
Микаш оттолкнул его и поспешил к Лайсве, которая уже призывно улыбалась возле дверей. Дальше разберутся без них. Стражники тащили Йордена прочь, Голубые Капюшоны степенно перешёптывались.
Они вернулись в искрящуюся от солнечного света спальню. Как только дверь захлопнулась, Лайсве подтолкнула его к огромной кровати с раздвинутым балдахином. Микаш обхватил её за плечи и опрокинул на шёлковые простыни.
— Я сержусь. Ты испортил мою забаву и теперь должен мне, — шутливо угрожала она, нависнув над ним. Тоненькие пальчики расстёгивали рубашку на его груди, играли с волосками. Она взяла с подноса на прикроватной тумбе несколько ягод винограда, кормила его с руки и смеялась: — Моя любимая зверушка, мой ручной ярмарочный медвежонок.
Она
— Нельзя быть таким мягкосердечным, ты же знаешь?
Он кивнул, с тревогой наблюдая, как она поглаживает пальцами его грудь с левой стороны.
— Люди не прощают доброты. Все войны из-за неё. На тебя уже косо посматривают, хотят избавиться, но я не позволю. Я сама вырву твоё сердце!
Он судорожно сглотнул. Она запустила пальцы ему под рёбра. Стальные клещи сжали сердце. Стало больно дышать.
«Микаш!» — слышал он краем почти угаснувшего сознания.
Глава 28. Убить пересмешницу
1527 г. от заселения Мидгарда, долина реки Агары, на границе Норикии
Я обняла себя за плечи и брела, куда несли ноги. Как тяжело не сдаваться, когда все повторяют, какая ж ты дура, что выбрала этот путь. Какая дура, что ошибаешься на каждом шагу, кому-то веришь, кого-то пытаешься спасти. Проще плыть по течению: ты не ошибаешься, виноваты другие, которым ты позволяешь над собой издеваться, потому что не знаешь лучшего. Есть ли лучшее? Как же трудно верить в себя и не отчаиваться!
Дождь прекратился, небо прояснилось, показались звёзды. Я прислушалась к их молчаливой песне. Они успокаивали. Я поступаю правильно, а даже если ошибаюсь, то никому от этого хуже не станет.
Я бродила к реке и обратно, снова и снова, пока не загорелся ярким заревом край неба на востоке. В лицо подул холодный ветер, указывая направление. Две сотни шагов, и я заметила наших лошадей. Они повернули головы и зафырчали. Видно, были рады встрече не меньше меня. Я проверила их самих и поклажу. Всё цело, даже мой никудышный мечик и, главное, еда! Я повела обоих в поводу в кедровую рощу. То-то Микаш обрадуется.
Только под сенью деревьев стало ясно, что что-то не так. Тишина давила на уши, воздух застыл ленивым комом, внутренности натянулись в ожидании беды. Я привязала коней к деревьям и побежала к Микашу, продираясь сквозь ветки. Поляну заволокло туманом, лишь костёр тусклым огоньком указывал путь. За ним чёрным силуэтом высился демон. Он копошился в груди Микаша ладонью! Я вскрикнула. Он посмотрел на меня моими глазами и облизал окровавленные пальцы.
Оцепенение прошло. Я выхватила из костра ветку и замахнулась, мысленно зовя: «Вставай, увалень, вставай! Нас сейчас убьют!»
Тварь увернулась.
— Какого?! — Микаш подскочил и схватился за меч.
— Доплер!
Демон тоже выхватил свой, то есть мой меч. Микаш двигался, как сонная муха, замахивался слабо, будто не всерьёз. Помогать ему или нет? Вдруг он в пылу схватки не сможет разобрать, кто настоящая? Вот оно! Микаш не может сражаться, потому что доплер похож на меня!
«Это не я! Борись, ты сможешь!» — мысленно подбадривала я, но без толку.
Увёртывался он неплохо, ритм держал, но ударить не решался. Да что же демон... или я с ним сделала?!