Стражи цитадели

Берг Кэрол

— Возможно, если вы прикажете, государь. Кейрон снова отдал распоряжение Барейлю. Дульсе чуть замешкался, затем поднял глаза и заговорил, старательно подбирая слова:

— Каким-то образом человек по имени Дарзид узнал, где именно в разрушенном городе находится вход. Я понятия не имею, как это оказалось возможным. Ясно, что он прочитал надпись на камне в доме вашей семьи, как и вы сами. Это подсказало ему расположение входа и как добраться от него к Воротам. А вы, государь… Когда мы присоединились к госпоже и ее спутникам в разбойничьей пещере, вы оставили проход

по Мосту открытым, чтобы мы могли вернуться. Вот почему этому человеку удалось беспрепятственно пересечь Мост. Мастер Дассин знал об этой опасности, но не принимал ее во внимание, потому что был уверен, что никто в вашем мире не знает о Воротах. Вам это просто не могло быть известно…

— Огонь демонов! — Челюсти Кейрона сжались тверже. — Значит, это я повинен в том, что он так легко прошел по Мосту, равно как и во всем прочем. К моему стыду и к стыду всех дар'нети, дом, в который привезли мальчика, — это Дом Наставников Гондеи. А комната — зал заседаний моих советников. Итак, это злодеяние также на моей совести, и я клянусь вам, что заплачу за него. Но я не стану сводить счеты с Наставниками или как-то еще угрожать безопасности мальчика, пока он не вернется целым и невредимым. Примите мою клятву, сударыня. Я сделаю все, что в моей власти. Ваш племянник…

Должно быть, я переменилась в лице: побледнела, поморщилась, зажмурилась, сжала губы или как-то еще выдала свою нетерпимость ко лжи. Потому что он внезапно осекся и вгляделся в мое лицо, его глаза расширились от новообретенного понимания.

— Боги небесные, он вам не племян…

— Государь, — Барейль вклинился между нами, заслонив меня от Кейрона, прежде чем я смогла бы взять себя в руки, — прикажите мне рассказать вам о Зев'На. Не где она находится, разумеется. Никому не удавалось найти туда дорогу. Даже если вы прикажете мне, я не смогу вам ответить. Но я храню все знания мастера Дассина о Пустынях и цитадели зла. Несомненно, часть их может нам пригодиться.

И, хотя его взгляд все еще был прикован ко мне, Кейрон выслушал Барейля. Я прикусила язык до крови. Опасный миг миновал, поскольку дульсе втянул Кейрона в многочасовые расспросы.

В течение трех месяцев Дассин выдавал себя за зида, присоединившись к военному отряду, — несравненный подвиг храбрости и чародейства. Однако прежде чем он смог узнать дорогу в Зев'На, его разоблачили и увели в крепость пленником. Зиды пытали его, так что он больше не мог ходить, как прежде. Минуло три ужасных года, пока, вопреки гнету мощных заклинаний, ему не удалось скопить достаточно силы, чтобы вернуть душу своему надсмотрщику-зиду. Это самые трудные из всех целительных чар. После чего воин помог ему бежать.

Запас знаний дульсе и в самом деле был огромен: наблюдения за поведением зидов, их тренировками, детальные описания заклинаний и предположения, как были созданы некоторые из них, обрывки разговоров касательно расположения и размеров укреплений вокруг крепости. Но обрывки сведений находились в ужасном беспорядке. Мы не знали, какие вопросы задавать, а ответы Барейля путались с рассуждениями старого Целителя относительно природы Моста и лордов Зев'На.

Непосредственной пользы от всего этого было немного. Ничего о том, как нам проникнуть в крепость. Ничего о том, зачем лордам мог понадобиться Герик. Ничего о том, как выкрасть его обратно.

К полуночи Кейрон прекратил участвовать в обсуждении и встал у окна, вглядываясь в снежную ночь. Его молчание было столь длительным, что нас затянуло им, словно плавучие обломки течением реки.

— Государь, — не выдержал, наконец, Барейль, — что с вами? Вы о чем-то думаете?

Кейрон не вмешивался в наши споры, не обращал внимания на согласие, к которому мы изредка приходили, и тем более не отвечал на наше любопытство. Его широкая спина была выпрямлена. Неподвижна. Мы не видели его лица. Он сказал только:

— Хоть это и кажется невозможным, но и ты, и наши друзья должны отдохнуть немного.

Паоло уже спал, у Келли слипались глаза, но я не могла представить себе, что могло бы заставить меня заснуть. Щеки горели, душа металась, а тело напоминало путаницу узлов вроде тех, что девочки, гадая, завязывают на лентах. Я села на пол, прислонившись спиной к стене и теребя без того обтрепанные концы своего пояса.

— Я возьму на себя первую стражу, — сказала я. Кейрон отошел от окна и присел передо мной на корточки. Я попыталась отвернуться. Но он мягко взял в ладони мою голову и нажал пальцами на мой раскалывающийся лоб, прямо между бровей.

— Спите, сударыня, — мягко прошептал он. — Нам понадобится ваша сила. Ему понадобится ваша сила. Я сам посторожу этой ночью.

Как и на Мосту, его присутствие окутало меня. Но спокойствие, хоть и весьма щедрый дар, было не тем, в чем я нуждалась. Почему он этого не понимает?

Я отбросила его руки и увидела перед собой лицо незнакомца. Не тонкие черты и изящные скулы Кейрона — увидеть которые я так желала, нуждалась и жаждала, — а квадратный подбородок Д'Нателя, широко поставленные глаза и жесткие, словно высеченные из камня щеки.

— Почему я должна доверить вам стражу? — поинтересовалась я, переполненная разочарованием, горечью и усталостью. — За случившееся ответственны дар'нети. Я не видела от народа Гондеи ничего, кроме предательства, самомнения и жадности — всего того, что я могу с избытком найти у собственных сородичей. Всем нам было бы лучше, если бы этот Мост оказался разрушен четыре месяца тому назад. Так что во время стражи подумайте хорошенько, почему бы мне не поступить так, как поступил бы любой из подобных вам, — не всадить в вас нож и не обменять ваше тело на моего сына.

— Сударыня! — выдохнул Барейль.

Мои губы жгли эти отвратительные слова. Мне не следовало так говорить.

— Я не имела в виду… То есть… — Я запнулась, пытаясь сообразить, будет ли лучше принести извинения, как-то объясниться или просто позволить этим словам раствориться в усталом раздражении этого проклятого дня. Но Кейрон коснулся пальцем моих губ.

— Можете быть уверены, я рассмотрю ваше предложение со всем возможным вниманием.

Он даже не рассердился.

Я заснула прежде, чем успела ответить.