Стражи цветка
Шрифт:
Когда купец приблизился, и уже можно было рассмотреть лица моряков, мы встали и, сохраняя строй, двинулись навстречу. Одними из последних пятясь, прикрываясь щитами, отступали князь, Ямпалий, Гавий и я. Почти все стрелы степняков мы принимали на себя. Первым, охнув, замертво повалился в воду воевода. Следующая стрела пронзила ногу князю, и он упал на одно колено. Мы с Гавием кинулись к нему. В то же время корабль подошел уже совсем близко, и теперь степняки стали бить по нему. Поэтому число летящих в нас стрел резко уменьшилось. Воспользовавшись передышкой, мы приподняли Второслава и продолжили отступать к судну. Я помогал князю идти, а Гавий прикрывал нас собой. Убит Гавий Рваный был уже у самого корабля. Две стрелы пробили ему грудь. Он умер сразу. Я же получил стрелу в бок, когда нас с князем уже подымали на борт. И пока мы плыли домой, я провалялся без памяти. Но выжил. Один из немногих. Из пятитысячного войска вернулось в Княжество лишь тридцать восемь воинов!
– Только Единый знает, кому жить, а кому умереть,- сказал отец Ксиома, когда Гудагай закончил свой рассказ.
– А кто вас спас-то? Кто был тот храбрый капитан?- спросил гном Наин, который впервые услышал эту историю.
– Хальфсен Эгильсон,- ответил Гудагай. Имя северного капитана он произнес с уважением.
– Да, этим храбрецом оказался Эгильсон и он не прогадал,- восхищенно заговорил пожилой ворутский купец по имени Болотобогат, давний поставщик Колодка.- Князь Второслав щедро наградил его, отдав ему монополию на торговлю воском в столице. Тогда северянин был простым наемным капитаном, а сейчас у старого Хальфсена свои торговые корабли и коробы золота.
– Господь каждому воздает по делам его,- заметил на это отец Ксиома.
– Так оно и есть,- согласился Гудагай.- Этих изменников, Конона и его лучников, как стало потом известно, степняки продали в рабство на восток.
– И поделом им!
Глава 3
Столб искр взметнулся вверх, на миг ярче осветив берег и поляну. Визгнула пышногрудая белокурая красавица и грубо выругался ее парень. Какой-то шутник подбросил в огонь ветку с сухими листьями в тот момент, когда очередная пара прыгала через костер. Ян видел, как шутник убегал вдоль берега, а за ним гнался здоровый детина с дымящимся задом. Время подходило к полуночи, и поляна почти опустела. Ян решил, что пора навестить Болду и Марту, которые уединились на берегу ниже по течению реки. Как понял Ян из намеков своего брата, тот собирался поговорить с дочерью корчмаря о чем-то важном. Не трудно было догадаться о чем. Поэтому Ян тактично весь вечер держался от них подальше, веселясь на общей поляне. Юноша даже был рад на время избавиться от опеки старшего брата, чтобы поучаствовать с другими парнями в их забавах. В итоге в голове у Яна приятно шумело, а сил осталось ровно на поиски купальских кладов.
Покинув поляну, юноша шел по верху высокого берега и развлекался тем, что считал девичьи венки, выброшенные рекой на песок. Их было не много. Большую их часть черная ночная вода унесла вниз. Значит, если верить приметам, девкам их села быть скоро замужем, а женихов всем им следует искать где-то ниже по течению. Получалось, что в Воруте или даже в новой столице. "Как же! Ждут их там",- усмехнулся Ян. Сам он в Воруте бывал нечасто, а в столице так и вовсе ни разу. Пройдя еще пару десятков шагов, Ян наткнулся на своего брата и его подругу. Они сидели на откосе у самой воды. Юноша собрался было их окликнуть, но постеснялся.
Болда держал Марту за руку. Хотел обнять, но девушка его оттолкнула. Несильно. Затем Марта засмеялась и сама прильнула к парню, склонив свою голову на его плечо. Ни она, ни Болда не заметили вернувшегося Яна.
Ян стоял на краю обрыва и смотрел на брата, который, быть может, дождался главного дня в своей жизни. Но в ту минуту Яна это огорчило. Ему вдруг чего-то стало жаль. Кто-то осторожно коснулся его ноги. Это была серая кошка колдуньи, которую Марта всюду таскала за собой.
– Теперь я ему не нужен, Мышка,- сказал Ян, обращаясь к кошке. Мышка повела ушами, точно прислушиваясь к человеческой речи, затем глянула на парочку влюбленных и коротко фыркнула. И, как показалось Яну, фыркнула откровенно презрительно. Парню уже не впервые подумалось, что кошку, не смотря на ее показную преданность Марте, раздражает как новая хозяйка, так и имя, которым простодушная девушка ее одарила.
Ян еще немного постоял, ожидая, что его, быть может, все же, заметят. Но влюбленные были заняты только собой. Юноша почувствовал себя лишним. Ян понял, что они не пойдут искать волшебный купальский цветок. А если и пойдут, то без него. Много лет подряд они с братом искали его вместе. Мечтали о том, как найдут его и разбогатеют. Разбогатеют сами и, конечно, поделятся богатством с Гудагаем, Колодком и Мартой. Спорили кем им лучше будет стать. Купцами или рыцарями? Даже мечтали найти мать и выкупить ее из плена. Мечтали, надеялись и искали. А в нынешнюю ночь ничего этого не будет. На глаза навернулись слезы. Яну стало стыдно своей ревности, но чувство обиды взяло верх. Он развернулся и пошел прочь. Зеленые глаза кошки внимательно следила за уходящим парнем. Когда Ян исчез за деревьями, она медленно поднялась и побежала за ним.
Нескоро Болда и Марта заметили их отсутствие.
– Ян!
– Мышка!
Но ни кошка, ни его брат не отозвались.
Лес, знакомый и дружелюбный днем, ночью стал чужим и враждебным. Воображение Яна населяло его теми жуткими обитателями, которыми старики любили пугать девок и детвору. Парни - те, конечно, не сильно-то пугались. Слушали да все больше посмеивались. Днем, в деревне, кого им было бояться? Не очень-то верил старикам и Ян. Но о лесных духах он слышал и от Гудагая. Рыцарь даже рассказывал, что его как-то раненного и брошенного умирать на поле брани подобрали и выходили лесные зеленовласые девы. А врать он не имел привычки. Значит, так оно и было. Старики убеждали, что лесная нечисть только того и ждет, как погубить человека. Гудагай же учил Яна, что не все живущие в лесу существа враждебны людям. Но сейчас, один в ночном лесу, да и еще и в купальскую ночь, Ян больше верил старикам.
Юноша споткнулся о гнилую ветку. Дерево в ночной тишине громко треснуло. С резким и противным криком взлетела птица. Ян вытер пот со лба. Он уже пожалел, что решился в одиночку идти через лес, рискуя заблудиться, и решил возвратиться к реке.
– Надо идти к реке,- проговорил кто-то хрипло за спиной парня. Ян вздрогнул, сердце его заколотилось, он тяжело задышал. По лицу чувствительно хлестали ветки и листья. Через какое-то время Ян сообразил, что он бежит напролом через деревья и кусты, все больше углубляясь в лес. Усилием воли юноша заставил себя остановиться. Осмотрелся и облегченно выдохнул воздух. Между черными стволами деревьев еле заметно пробивался свет. Это мог быть только свет костра. Ян решил, что его желание исполнилось: пусть и невзначай он прибежал назад к реке. Что ж, оно и к лучшему. Юноша пошел к свету с твердым намерением остаться на поляне до рассвета. Шел он долго, но расстояние до поляны почему-то не сокращалось. Он ускорил шаг и вскоре с удивлением заметил, что теперь свет стал от него отдаляться. Юноша упорно продолжал идти вперед, пока не выбился из сил. Остановился отдохнуть. И в тот же миг уже почти исчезнувший огонек стремительно стал надвигаться на него, приблизившись, ослепил ему глаза и залил светом лес за ближайшими деревьями. Одновременно ночная тишина взорвалась хохотом, криками, визгом и звуками музыки. Похоже, праздничное веселье было в самом разгаре. И это смутило юношу. Он покидал поляну почти пустой. Пары разбрелись по окрестностям в поисках купальских чудес. И музыка. Никакой музыки возле костра уже не было.
– Ну а теперь есть,- Ян отбросил все сомнения, и вышел на поляну. И его опасения оправдались. Это была не та поляна. Эта - была просто огромна, и в центре ее действительно горел огонь. Но разглядеть его было не так просто. Десятки, а может и сотни мускулистых парней и фигуристых дев кружились несколькими хороводами вокруг костра, заслоняя его от внешнего взора. Юноша начал было медленно пятиться назад в лес, как вдруг вся эта темная, пляшущая масса взревела, запищала, заблеяла. Огонь вспыхнул и расцвел огромным ярко-красным цветком, прогнав ночь с поляны глубже в лес, уничтожив все тени и осветив лица танцующих. Лица не были человеческими. Ян замер. Но не от страха. При ярком свете костра лесные духи его не испугали и не показались уродливыми. Они скорее были похожи на проказливую молодежь, которая неумело или нарочито небрежно, для смеха, разрисовала свои лица углем или сажей. Смешливые девы распустили свои волосы, а дурашливые парни украсили свои бритые шишкастые черепа рогами и ушами различной величины и формы. Это и была знаменитая купальская нечисть. А вот был ли огонь на поляне огнем?
Ян стоял на виду, не прячась, но лесные духи, казалось, были заняты только своим танцем и не обращали на него никакого внимания. Но как долго они не будут его замечать? Здравый смысл подсказывал юноше, что надо сейчас же бежать прочь и бежать как можно дальше. Но ноги его отяжелели и словно приросли к земле, а сам он завороженно, не в силах оторвать взгляд, смотрел на огонь в центре поляны. Огонь манил, притягивал, звал. Поддавшись этому зову, юноша сделал шаг, и сразу же был подхвачен хороводом и невольно закружился вместе с бесами в их дикой пляске. Если это и был танец, то он был незнаком Яну. Гибкие тела танцующих извивались по-змеиному, а руки, ноги и хвосты молотили и сотрясали воздух, подчиняясь общему ритму незнакомой, оглушительной музыке. Откуда она звучала было не понятно. Самих музыкантов нигде не было видно. Ян просто периодически подпрыгивал в воздух вместе с бесами, когда прыгали они, стараясь не наступить на переднего соседа и не столкнуться со следующим за ним. Постепенно ритм танца ускорялся, звезды в небе разгорались ярче, запахи трав все острей били в ноздри. Это были запахи тех чудесных купальских трав, которые с таким трепетом разыскивали знахари и ведьмы и которые здесь, на этой поляне, так беспощадно топтали бесы.