Стражи границы

Скипа Нина

Всеволод сделал кому-то знак, в коридоре слегка освободилось место. Я привычно оперся на руку брата, потом отстранился. Не стоит потакать себе. Я не столько немощен, сколько изнежен и избалован. К моему удивлению, Вацлав не протестовал. Я оглянулся на него — он улыбался. Очень устало, и в то же время, очень довольно.

Пока мы дошли до моих комнат, на столе уже стояло вино и кое-какие закуски. Любим руководил подносом прочих блюд.

— Спасибо, Любим, этого нам хватит, — поблагодарил я.

Любим оглянулся на Вацлава за подтверждением приказа, тот

покачал головой, я слегка поморщился. Все-таки я успел забыть, кто в доме хозяин. Если бы Вацлав не любил меня, то я бы не был королем Верхней Волыни уже, как минимум, десять лет. Впрочем, если бы он дошел в своей любви до самопожертвования, то я не был бы королем лет так пять. Тогда здоровье мое окончательно расстроилось и я начал заводить речь об отречении от престола. Вацлав никогда не соглашался. В этом отношении, он всегда был крайне непоследователен. Сам он никогда не стремился к королевской власти, но, одновременно, всегда считал, что отстранение от власти будет неприятно мне. Посему, вместо того, чтобы отпустить меня отдыхать на теплое Адриатическое море, он лечил меня всеми доступными ему методами. Мда, если бы не это, он бы сидел в моем кресле уже года четыре.

Любим проруководил доставкой на стол провизии, которой бы хватило примерно так на неделю, и сказал, что через полчаса подаст горячее. Вацлав вежливо попросил его сначала спросить. Может быть, горячее нужно будет подать чуть попозже, а мне, де, нужно расслабиться, выпить вина, и хорошо поужинать, и я сразу поздоровею. Я засмеялся и подумал, что действительно голоден. Впервые за последние две недели.

Вацлав налил мне вина.

— Выпей, Ромочка. И поверь, теперь все будет хорошо. Клянусь, и месяца не пройдет, как ты будешь совсем здоров.

— Ты приехал, и мне стало лучше, Вацлав. Просто, ты очень долго ездил.

Вацлав нахмурился. Я впервые заметил, что Вацлав осунулся и похудел в своем путешествии.

— Ты приехал сразу ко мне?

— Нет, я из дома. Я приехал сегодня к обеду. Я не думал, что ты до такой степени распустился, мой милый, поэтому не хотел мешать тебе в решении государственных дел. Я оставил дома моих спутников, о, ты должен с ними познакомиться, Ромочка, и приехал. Вот, выпей еще вина.

Я выпил.

— Где же ты был?

— Долго рассказывать, — Вацлав остановил мою руку, потянувшуюся за второй порцией салата. — Поешь лучше паштета, Ромочка, тебе нужно восстановить кровь, а значит, нужно есть много мяса и печенки. А минут через десять подадут горячее. Кстати, где болтается этот твой бездельник Любим?

— За время своего отсутствия ты стал еще большим деспотом, чем был. Это тебя так избаловал твой секретарь? Или же он оказался таким бездельником, что тебе пришлось шугать его днями и ночами, чтобы он передвигал ноги?

Вацлав серьезно посмотрел на меня.

— Не говори так о Милане, Ромочка. Если бы не он, меня бы уже не было в живых. Он заслонил меня своей грудью и принял предназначенную мне стрелу. А потом еще…

— Так он погиб? — меня охватил озноб. Какие бы знания ни приобрел мой брат в своих странствиях, они не стоили человеческой жизни. Даже если он сможет спасти меня. В конце концов, одна человеческая жизнь стоит другой, только вот для нас ценнее жизни наших родственников, друзей и близких.

— Мне удалось спасти его. В первый раз еще было ничего, но во второй… Стрела пробила аорту. Если бы не Стас, мне бы не удалось вытащить Милана. За это я обещал Станиславу Зеленую Ветку третьей степени.

— Какой это Станислав? — на этот раз я отхлебнул вина без напоминаний Вацлава.

— Тот самый, по рецепту которого изготовлен твой любимый столовый прибор. — Вацлав поднял вилку из прозрачной стали.

— А… А почему только третьей?

— Потому что первая стрела, которая попала в Милана, была выпущена им. Только целился он в меня.

— Что?! — я невольно привстал и потянулся к звонку.

— Он принял меня за другого, — пояснил Венцеслав. — За Воспреемника Души Трехречья.

— А кто это?

Но в этот момент подали мясо под грибным соусом, и Вацлав принялся сосредоточенно меня кормить.

После ужина мне было велено ложиться спать. Вацлав выглядел таким усталым, что я не решился возразить. Еще бы, человек ехал почти без остановок от самой Москвы. И хотя мне очень хотелось расспросить его обо всем, я решил подождать с этим до завтрака. Конечно, накопилась куча дел — первые пару месяцев я вел и свои дела и его, потом княжеские дела я забросил, а в последние две недели бросил и свои. Но лишний день погоды не сделает. Должен же я был побыть хоть немного с братом напоследок!

Но у Вацлава были другие планы. Он разбудил меня, когда было еще совсем темно, велел надеть халат и идти с ним на лужайку встречать рассвет.

— Ты с ума сошел, — было холодно, меня била дрожь, и я громко стучал зубами.

— Поговори у меня, — огрызнулся брат. Я вздохнул и покорился своей участи. Мы вышли в сад на открытую зеленую лужайку и легли на холодную, мокрую от росы траву. Вацлав взял меня за руку, я расслабился. На небе показались первые проблески зари. Меня охватила легкость. Казалось, я мог воспарить на вот этом вот розово-золотистом лучике солнца.

Потом меня снова поили какими-то эликсирами — последний пунктик моего Вацлава, и кормили завтраком. После чего позволили идти досыпать.

В полдень Вацлав снова вытащил меня на лужайку. Я уже начал звереть. Это же не брат, это изверг какой-то! Поспать не дает в спокойной обстановке. А если вспомнить вкус той настойки, которой он меня потчевал, то его смело можно было назвать палачом с садистскими наклонностями.

Тем не менее, на третий день я чувствовал себя вполне хорошо и потребовал у Вацлава, чтобы он познакомил меня со своими спутниками. Особенно я хотел увидеть Милана. Я должен был надлежащим образом отблагодарить его. Жизнь брата для меня значит очень много, и за его спасение я хотел не только наградить молодого человека высшим орденом страны, но и обеспечить ему безбедную жизнь до конца дней. Да что там, дай мне волю, я бы озолотил его!