Стражи Хейвена
Шрифт:
— Не понимаю, как женщины носят подобные вещи. Ноги меня просто не слушаются.
Рухнув в ближайшее кресло, Хок тяжело откинулся и вытянул ноги. Какое счастье — расслабиться хотя бы на минутку. Кресло оказалось фантастически удобным, и он закрыл глаз, чтобы полнее насладиться отдыхом. Бывают моменты расслабленности, которые не хочется нарушать, но долго они не длятся. Слишком о многом необходимо поразмышлять. Хок открыл глаз и оглядел предоставленную им комнату — хоть чем-нибудь отвлечься от беспокойных мыслей. Но интерьер комнаты ему не помог.
Обстановка спальни отличалась роскошью, значительно превосходящей требования
— Тебе на сегодня достаточно, Хок. Давай напряжемся и обсудим все. Во-первых, что здесь происходит? Только я начинаю что-то понимать, как тут же случается нечто, выбивающее почву из-под ног.
— Все не так сложно, как кажется, — проговорил Хок, снова откидываясь на спинку кресла. — Просто мы не знаем всех фактов. Или знаем, но не можем правильно истолковать. Сложно только то, что нам приходится заниматься двумя делами сразу. С одной стороны, мы имеем сбежавшего убийцу-монстра, способного одурачить нас иллюзиями, а с другой — мы до сих пор не нашли нашего шпиона Фенриса, тоже пользующегося трансформацией. И нам не отделить одно дело от другого, так как они явно связаны и нельзя сказать, к какому из них относятся имеющиеся улики.
— Стоит подумать, — сказала Фишер, задумчиво массируя уставшие ноги и внимательно рассматривая пальцы. — Возможно, Фенрис узнал нас, несмотря на маскировку, и позволил вырваться монстру, чтобы сбить со следа.
— Вряд ли, — возразил Хок. — Мы уже убедились — нас не узнают даже наши кредиторы. А глядя на обломки стены камеры чудовища, я бы не сказал, чтобы ему потребовалась чья-то помощь. Но, разумеется, Фенрис может воспользоваться ситуацией и замутить воду.
— Наверное, ему известно, кто мы такие, — настаивала Фишер. — Не исключена утечка информации из Штаба. Черт побери, там же добрая половина давным-давно продалась.
— Правда. Но кто знает о нас? Командир Стражи Дюбуа, миссис Мелани, чародей-доктор Вольфганг — и все.
— Этого достаточно. Какую бы информацию Фенрис ни похитил, она оказалась достаточной, чтобы поставить на уши весь Совет. А раз она так важна, то, значит, стоит немалых денег.
— Верно, — согласился Хок. — Возможно, Фенрис и знает, кто мы. А следовательно, никому нельзя доверять.
— Нам не привыкать, — улыбнулась Изабель.
— И все же, проведя здесь столько времени, мы ни на шаг не приблизились к Фенрису, — нахмурился Хок. — Смотри, нам известно: Фенрис обратился к чародею Гримму за новым обликом. Значит, тело, в котором он сейчас находится, тоже не его. Следовательно, мы можем исключить из числа подозреваемых тех людей, которые находятся в Башне более двадцати четырех часов.
— Блестяще, Хок, — восхитилась Фишер. — Почему мы не подумали об этом раньше?
— Нас занимали другие заботы.
— Верно. Значит, отбрасываем Джеми, Катрину и Холли. И еще обоих слуг, Гривза и Бреннана.
— И лорда Артура, — добавил Хок. — Я встречался с ним раньше. А поскольку Джеми и Артур знают Дэвида сто лет, остаются только Марк и Алистер. — Он медленно кивнул в такт собственным мыслям. — Мы уже установили, что Алистер солгал о том, откуда он прибыл, он не знает о наводнении на Красных Равнинах.
— Да, — согласилась Фишер. Голос выдавал ее напряжение. — Но он слишком много знает о семейной истории. Откуда шпиону знать такие подробности?
— Если он действительно друг Макнейла, то тут нет ничего странного. Джеми говорил — у семьи нелады со двором. Возможно, Фенрис укрылся в Башне именно по этой причине. Но, с другой стороны…
— Мы не должны сбрасывать Марка со счетов. Есть ли у нас какие-нибудь улики против него?
— Почти ничего. Он очень осторожен, предпочитает не говорить о себе. По-моему, он чист, но нельзя с уверенностью утверждать… — Хок нахмурился. — Подожди-ка, все время, пока мы здесь, Марк ни единым словом не обмолвился о своем происхождении, прошлом или настоящем. Интересно!
Изабель покачала головой:
— Он не рассказывал нам, но это не означает, что он не говорил с остальными.
— Верно. Значит, пока имеет смысл сосредоточиться на Алистере… Скорее всего, монстра будет вычислить труднее всего.
— Почему? Им окажется человек, менее всего известный остальным. Но ведь он мог воспринять всего лишь чью-то память, а не облик. Итак, мы снова вернулись к Алистеру и Марку. А если Алистер — Фенрис, то Марк, несомненно, монстр. Верно.
Хок с сожалением покачал головой:
— Версия хорошая, Изабель, но все не так просто. Фишер застонала.
— Я так и знала! Хорошо, что я упустила на этот раз?
— Ты забыла о заклинании иллюзии, которое чудовище наложило на пролом в стене. Следовательно, оно способно заставить нас видеть его в любом облике. Монстр может казаться кем угодно, женщиной или мужчиной. А обладая полной памятью жертвы, ему нечего опасаться неожиданных вопросов.
— Прекрасно! Что же нам делать?
— Ждать, пока дела не пойдут хуже. Мне кажется, чудовище манипулирует нашим сознанием очень осторожно. Джеми все же разделил нас, несмотря на мои возражения, и все остальные спокойно согласились с ним. Вероятно, монстр воздействовал на них — идея Джеми очень удобна для него.
Фишер задумчиво посмотрела на мужа, все еще разминая ступни.
— Согласна, это возможно. Но и утверждать ничего доподлинно нельзя. Кроме того, если все находятся под влиянием монстра, почему мы с тобой его не ощущаем? Раз монстр контролирует сознание, подобная мысль вряд ли пришла бы нам в голову. Разве не так?
— Хороший вопрос, — согласился Хок. — Хотел бы я иметь такой же хороший ответ на него.
— Черт возьми, меня бы устроил и плохой, — проворчала Изабель.
Холли безучастно сидела в кресле у камина, пока Катрина Доримант поправляла перед зеркалом грим. «Прекрасно выгляжу, — думала Катрина. — Не старше двадцати пяти. Неплохо для такой старой лошади, перевалившей за сорок. Грэхем никогда не ценил меня по-настоящему». Она улыбнулась. Грэхем, возможно, и не ценил, но кое-кто ценил очень высоко. Частенько в его собственной постели. Мужа ее похождения не беспокоили. Он сам виноват во всем — если бы не тратил все время и деньги на чертову политику, они могли бы и сейчас быть вместе.