Стражи Перекрестка
Шрифт:
– Уважаемый, – сказал Тришка магистру, – а неплохое место. Широкое и людное. И вид прекрасный. Мне нравится, – задержавшись на ступеньках, он вдохновением оглядел площадь и продолжил спуск.
– Только народ шумит непонятно чего, – продолжил гог, протискиваясь через плотные ряды собравшихся. – Ой, народ! Ой, народ какой дурной! Бьюсь об заклад, если им чилдриков дать каждому по горсточке, то мигом разойдутся и забудут, чего шумели.
– Может быть. Но, поскольку денег у тебя нет, мы попробуем унять беспорядки другим способом, – ответил Хельтавар и направился прямиком к шеренге милиционеров.
Сначала
– Спаси и сохрани!
– Аминь, – согласился Хельтавар.
– Мы свои! Хрипуновцы мы! – сказал Тришка ОЧМОНовцам, сомкнувшим щиты. – Нам по ту сторону надо. К микрофону.
– Чего еще? – не понял намерения гога старший лейтенант – он распоряжался на этом участке оцепления.
– К микрофону надо, – повторил Тришка. – С народом будем базарить. И спасать ваши задницы.
– Пропусти нас, – ласково произнес магистр и приподнял очки, словно под темными стеклами скрывались не глаза дейфа, а некий универсальный и всемогущий пропуск.
– Слушаюсь! – выпалил старший лейтенант и вытянулся по стойке смирно.
В шеренге доблестных ОЧМОНовцев мигом образовалась брешь, куда направился Шанен Горг с Тришкой.
– Здравствуйте! Здравствуйте, товарищи! – приветствовал Триша заседателей городской Думы и людей из Администрации, державшихся тесной кучкой. А Васюкину Игорю Владимир овичу он подошел и пожал руку. Потом спохватился и потряс потную ладонь Руслану Мудашеву, который тоже занимал какой-то очень важный пост в мэрии.
Хельтавар отделался лишь несколькими любезными поклонами.
Потом Тришка окинул важных чиновников очень важным взглядом и сказал:
– Что ж, господа-товарищи, конфликты нужно разрешать. Нужно, нужно. Не гоже, когда конфликты превращаются в такой масштабный скандал. Вредит это делу революции, понимаете ли.
– Мы то понимаем… – отозвался Руслан Мудашев, польщенный вниманием гога, – но сделать ничего не можем. Нет нужных средств и возможностей.
– Давайте тогда вместе. Так сказать, сплоченными усилиями, – Тришка подошел к стойке, наклонил микрофон пониже и громко сказал: – Раз, два, три! Проверка связи!
Волновавшаяся толпа притихла.
– Как слышите, товарищи? – осведомился гог и поднес ладошку к оттопыренному уху.
По разноголосым откликам Тришка догадался, что народ слышит его неплохо.
– Ну, жалуйтесь, что вам не нравится, – сказал гог.
И в следующий миг понял, что совершил очень каверзную промашку: толпа затихла, но только на миг, чтобы переварить Тришкины слова. В следующую секунду ее прорвало сотнями рассерженных голосов. Народ придвинулся ближе к оцеплению и орал всякие немыслимые жалобы. Господин Васюкин, Руслан Мудашев, другие лица и физиономии из «белого дома» попятились к дверям. ОЧМОНовцы подняли и сомкнули щиты.
– Что ж ты наделал! – разочарованно проговорил магистр своему соратнику. Оттеснил его от микрофона и, вытянув руку к группе требовавшей открыть магическую границу, произнес:
– Вы хотите покинуть наш город?
– Да! Немедленно! К чертовой матери! – раздалось из толпы.
– Выполняю,
Он щелкнул пальцами. Мигом в воздухе возник желтоватый вихрь. Над головами гостей из Москвы, Тамбова, Магнитогорска, других городов разлилось сияние, и открылся портал – воронка с туманными краями. В ее зеве виднелось мутно-зеленое небо и бурые холмы с уродливыми, неземными деревьями.
– Пожалуйста, – с любезной улыбкой сказал Шанен Горг, и народ, желавший скорее покинуть город, начал вдруг отрываться от земли, воспарять к воронке.
Толпа сразу притихла и с волнением наблюдала, как в портале один за другим исчезают курортники да прочие гости города, помахивая транспарантами, болтая ногами, что-то беззвучно выкрикивая. Молодая женщина уронила сумочку с паспортом и просроченными билетами на самолет до Санкт-Петербурга. Сопротивляясь неведомой силе, дамочка вертелась у границы портала, хваталась за зыбкие края, пока мужчина в синей майке не боднул ее в живот. Дальше они полетели в обнимку, кувыркаясь и что-то пылко высказывая друг другу.
Через пару минут площадь перед «белым домом» освободилась от трети митингующих – одни подались к иным мирам, другие, так сказать, сделали ноги. И те, что напирали на цепь ОЧМОНовцев, поубавили в энтузиазме, отступили к клумбе.
– Вы, – Хельтавар вытянул палец к макабцам, – чего хотели?
– Жилья у нас нету. На улицах прозябаем, – начал иноземец в цветастом халате.
– Скотину содержать негде. Повозку никуда не приткнуть, – поддержал его другой, блеющим словно у козла голоском.
– Определите их в пансионат или санаторий, – посоветовал магистр представителям Администрации. – Надеюсь это в ваших силах?
Руслан Мудашев отчаянно закивал.
– А вы? – дейф вытянул палец к старушенции, сжимавшей древко транспаранта.
Бабуся оказалась смелая, даже дерзкая и заорала:
– Воды чистой мне будьте любезны! Никогда такого безобразия не было, чтоб из крана текло всякое дерьмо. Воды! Чистой и без перерыва!
– Будет лично вам чистая, – прервал ее Хельтавар. – И без перерыва. Ни один сантехник перекрыть не сможет.
– А я требую отменить показ вашего сериала «Совокупление мипилитириды»! – крикнула женщина элегантной внешности. – И заткнуть рот Кирову! Позорище какое!
– А этого не будет, – отверг Хельтавар.
– У нас демократическая революция! Мы за либеральные ценности и свободу слова! – схватив микрофон, пояснил Тришка.
– Да пропади оно все пропадом! Провались ваша революция! И все здесь провались! – заорал мужчина, еще недавно примыкавший к группе любителей пива.
Неизвестно что ввергло его в такое мрачное настроение, но орал он громко и топал ногами. Может, от воплей и его лошадиного топота, а может, от чего-то иного бетонные плиты под мужичонкой растрескались, и вся площадь заходила ходуном. Переломились бордюры клумбы, березка и ели наклонились в стороны. Из глубин земли раздалось ворчание, а потом страшный грохот. Митингующие с криками бросились прочь, и даже стойкие ОЧМОНовцы не выдержали: побросали щиты, дубинки; кто бегом, кто быстрым шагом двинулись к лестнице. Лишь Тришка и магистр Шанен Горг, остались на месте, словно в их сердцах поселилась бесконечная храбрость.