Стражи Сердца. Единственная для пустынников
Шрифт:
— Достаточно? — проигнорировав явные ругательства, спросил Ворон и широкой ладонью… просто накрыл развилку моих ног!
Просто накрыл, не шевеля пальцами, а грея теплом пылающей кожи, сбавляя подскочивший градус тревоги у меня в голове.
— Да… Пожалуйста, хватит.
— Как пожелаешь, — прошептал в губы, оставляя последний поцелуй.
«Слишком короткий», — стукнуло у меня в голове, осколками впиваясь в затрещавший череп.
— Прижимайся сильнее, чтобы снова не замерзнуть, и постарайся уснуть, до утра
Тайпан за спиной тоже решил прекратить движения, и немного примяв проклятый лапник, обнял меня поперек талии, согревая спину и, в общем-то… вновь зажимая меня в плену мужских и греховно открытых тел.
Как уснуть?
Эта мысль недолго прожила, потухнув на горизонте темнеющего сознания, слишком чувствительно перенесшего столь странные способы отогрева.
(1) — Горячая женщина, расслабься немного, успокойся…
(2) — Великолепная задница.
Глава 29
— Ты готова? — Ворон заглянул в комнату, по дороге подхватывая сумку и забрасывая ее на плечо.
— Да. Можем ехать.
Воздух вокруг меня, наверное, вибрировал от напряжения.
Только открыв глаза, я сразу же погрузилась с головой в мутные, словно бредовые воспоминания сегодняшней ночи, меньше чем за минуту испытав всю гамму возможных чувств.
Меня хлестало из стороны в сторону, размазывая по острым скалам стыда и совершенной в своем понимании неправильности.
Я не должна была поддаваться. Не должна была, и это факт, но окончательно проникнуться чувством вины не позволяло тонкое дребезжание одной назойливой до оскомины мысли: мне понравилось. Чертовски сильно, надо заметить!
Стоило опустить на секунды ресницы, и мурашки начинали кружить по рукам и ногам, возвращая меня в это чудовищное порабощающее удовлетворение. Женский голод плотоядно облизнул губы, сверкнув острыми зубами, и одной только улыбкой пообещал мне, что от послевкусия я еще долго не смогу избавиться.
Даже если захочу.
И оставалось только благодарить всех богов, старых и молодых, за то, что на чертовом лапнике я проснулась одна, бережно замотанная в высохшее покрывало.
Тихие голоса пустынников слышались со стороны двери, обозначая их присутствие, позволяя по достоинству оценить данное мне время прийти в себя и причесать беспокойные мысли.
И вот теперь, когда я уже поднялась и успела одеться, Ворон решил меня навестить, наверняка специально выждав несколько минут, прежде чем зайти.
— Все в порядке? — его низкий, пронизывающий голос оказался ближе, чем я думала, касаясь дыханием затылка, и я невольно вздрогнула.
— Да, все в полном порядке, — словно заведенная соглашалась я, но мужчина лишь задумчиво молчал, сверля меня взглядом.
— Что не так, кадын? Тебя определенно что-то беспокоит.
Развернувшись на пятках, слегка отступила, выдерживая между нами дистанцию. Пустынник не упустил этот маневр из вида, хищно сощурился и внимательно осмотрел меня от ступней до макушки, лениво скользнув темным взглядом.
— Что такое «кадын»?
— Женщина, — не раздумывая ответил он, не пытаясь соврать.
— Почему ты меня так зовешь?
— А ты не женщина? — усмехнулся Ворон. — Я чего-то о тебе не знаю?
— Много всего. Но у меня есть имя, и вот его ты знаешь точно.
— Не думал, что для тебя это дело принципа, — пожав плечами, пустынник поправил заброшенную на спину сумку. — Или дело в языке, который ты не понимаешь, и тебя это чертовски заботит? Так ведь, Лирель?
— С чего ты взял? — задрав нос повыше, постаралась незаметно расправить плечи, но под цепким взглядом пустынника вышло паршиво.
— Тайпану ты ни разу не высказала за «принцессу». Он хоть и дурачится, но тебя это, тем не менее, не задевало. А простое, — он сделал шаг ближе, сбив мое отступление и вновь сокращая пространство, — безобидное обращение заставило тебя засомневаться и даже высказаться на этот счет. Значит, дело не в том, что я сказал, а в том, как.
Не подтверждая и не опровергая его предположение, я изо всех сил старалась держаться уверенно, не опуская ресниц и головы. Замерла, словно каменная статуя, с трудом сдерживая встревоженное его тоном дыхание.
— Если захочешь, я научу тебя наречию елан, но оно сложное.
— Я в достаточной степени владею эферским, моринским и даже речью ингата, которая отличается сложностью форм. Думаю, с вашим языком я тоже справлюсь.
— С низшим диалектом — возможно, — неожиданно улыбнулся он. — С высшим мы и сами не сильно знакомы, на нем общаются старшие общин и только между собой.
— Допустим. Как будет «мужчина» на елане?
— Аркек, — прошептал Ворон, деля на слоги, и почему-то склонился сильнее. — Что еще?
— «Здравствуйте»?
— Мераба, — и вновь по слогам, округляя звуки, и значительно тише. — Еще?
— «Хватит»?
— Етар.
— Етар, Ворон.
— Етар, Кузгун, — поправил он, и его губы замерли в крупицах от моих.
Черные глаза в такой близости расплывались, превращаясь в одно пульсирующее вопросами око, полностью притянувшее к себе все внимание. Я чувствовала чужое дыхание кожей, которая словно шипела и плавилась, как если бы я сунула голову в костер.
— Если хочешь, чтобы я не приближался, можешь сказать мне это на любом языке, я пойму. И не травись стыдом, мы всего лишь согрели тебя этой ночью. Не думай, что это была близость.