Стражи Сердца. Единственная для пустынников
Шрифт:
— Алыйорум!
Это вырвалось раньше, чем к моему ужаленному ужасом мозгу пришло осознание. Предплечье обожгло, словно каленым железом, отмечая меня рисунком крылатого змея, свернувшегося петлей.
Шаан понял быстрее.
Его алый взгляд просветлел, и красивое, родное лицо наполнилось смыслом, неожиданно озаряясь такой вспышкой ярости, что любой испуганно бы сбежал, увидев это.
Его тело странно изогнулось в спине, скрутилось и сжалось, делая его будто бы меньше. Ровно на одно мгновение. Только одно.
Огромный,
Наг…
Огромный пульсирующий хвост запетлял кругами, снося врагов и сбивая их с ног то слева, то справа. Он двигался, словно отдельный организм, в то время как Тайпан продолжал вспарывать тела лезвием наручей, умываясь в крови и ломая кости.
Но конь уносил нас все дальше, и этот побег выглядел как прощание.
— Он вернется, слышишь? — шипел Ворон, морщась от боли. — Вернется!
Мы вихрем неслись по опустевшим улицам, загоняя кобылу. Корвус продолжал сжимать меня так сильно, словно я рассыпалась на части, вот-вот обещая окончательно раствориться в воздухе.
Я даже не плакала. Я просто умерла, чувствуя лишь боль и застывшие слезы в глазах.
Тайпан…
Мой крик был таким болезненным, надрывным, что воздух сгорел за секунды, выкручивая ребра в новом приступе боли. Я кричала, умываясь слезами, жестоко впивалась деревянными пальцами в тело Ворона, не ощущая ничего, кроме пустоты, которая выжгла сердце дотла.
В этой боли можно было умереть, и я хотела, только раньше потеряла сознание.
Глава 69
Мутная реальность штормила, кружа перед пересохшими глазами, словно качающийся на волнах корабль.
Тошнота — это было первое, что я ощутила, придя в себя настолько, чтобы чувствовать собственное тело, которое болело и ныло — не столько от ссадин и синяков, сколько от пережитого ужаса.
Тайпан…
Любимые глаза предстали в мыслях, и я мучительно застонала, пытаясь перевернуться, не издав при этом ни звука.
Боги, где я?
Темная мрачная комнатка была освещена лишь светом трех тусклых свечей. Каменный свод тут же надавил на и без того измученную голову. Было тихо, слишком тихо, и тишина звенела в ушах, дезориентируя.
Моргать было больно. Под веки словно насыпали песка, но все же, распахнув ресницы, я увидела Ворона, который сидел сгорбившись перед единственным источником света в этом жутком месте, и сдавленно шипел, медленно двигая плечами.
— Корвус, — горький привкус растекся на языке, и я тревожно сжала пальцы, пытаясь подняться. — Корвус…
Пустынник вздрогнул от звука моего голоса, но не обернулся, только зашипел еще громче.
На подгибающихся ногах я преодолела два непосильно тяжелых шага, опускаясь рядом с ним на колени и замечая в его пальцах иголку, которой мужчина штопал кровоточащую рану в правом боку.
— Коджа, — прохрипела, пытаясь привлечь его внимание, и устало уперлась дрожащими руками в пол.
— Сейчас, Лирель, дай мне закончить. Я постараюсь как можно быстрее.
— Ты ранен.
— Немного. Зацепило. Ш-ш-ш, сейчас, — сморщившись от боли, он слишком храбро нанизывал свою кожу на тонкое острие, и я неожиданно протрезвела, потянувшись к его рукам.
— Давай я. У меня лучше получится.
— У тебя руки дрожат, — невесело усмехнулся он.
— Я смогу, поверь мне.
Подумав несколько секунд, он нерешительно передал мне иглу, дав время подползти ближе. Только оказавшись между его расставленных ног, я собралась с силами и сделала первый стежок, действуя быстро, без сомнений и с механической точностью.
— Не знал, что ты умеешь латать.
— Научилась. От скуки, — призналась я. — Мастерство набивала на свиной шкуре. Немного в травах понимаю, в астрономии… Даже когда-то пробовала вязать… У меня было очень много свободного времени.
Под проскальзывающее временами шипение постаралась как можно быстрее шевелить руками, и затянув последний узелок, отняла их, медленно осматривая тело пустынника.
Он был весь в чужой крови.
Буквально с головы до ног расчерчен высохшими багряными полосами, которые черными крупинками рассыпались по коже. В нескольких местах зияли кровавые борозды, не такие глубокие, чтобы требовалось их зашить, но на общем фоне выглядело просто ужасно.
Он едва не погиб, спасая мою глупую голову.
— Корвус, — в который раз позвала я, не зная, что сказать.
— Он вернется, — опустив ладонь на мой затылок, мужчина сгреб пальцами волосы. — Обязательно вернется. Мы просто подождем его здесь, слышишь?
Я слышала, но все внутри меня закаменело, зажимая в этом камне непосильную боль, которую я не смогу перенести в одиночку. Но говорить не было сил. Упав щекой на мужское колено, я закрыла глаза, коря себя за все случившееся.
Проклятые бумажки… Сгореть бы им раньше, в одну из наших ночей истлеть в огне, и черт бы с ними.
Тайпан…
Перед глазами вновь встало родное лицо, которое мне хотелось сжать ладонями и никогда больше не отпускать. Целовать его, целовать снова и снова и признаться, наконец, в своих чувствах.
— Корвус…
— Да, эйше? — так же печально и тихо отозвался он.
— Я тебя люблю.
Мне нужно было это сказать, не позволив себе больше тратить и секунды на недостойное молчание. Я и так потеряла слишком много времени, теперь не зная, как вернуть дни вспять и предотвратить эту ужасную ночь, начавшуюся с праздника и закончившуюся моей мертвой душой.