Стражи утраченной магии
Шрифт:
Первоначально этот замок, выстроенный на самой вершине Имперского Эскарпа — высоченной отвесной скалы, расположенной к востоку от Меррских гор, — состоял из четырех стен, двух башен и ворот. Замок был построен в пятьсот сорок втором году, через двадцать лет после падения Старого Виннингэля и спустя десять лет после основания Нового Виннингэля. Крепость занимала важное стратегическое положение в северной части Виннингэльской империи, находясь в каких-нибудь двухстах милях от восточного выхода Портала Тромека.
Уже тогда Шадамеров считали сумасбродами. Первым бароном Шадамером стал обедневший рыцарь, служивший в свите тогдашнего виннингэльского короля Хегемона. Будущему барону нечего было предложить его величеству, кроме собственной крови, которую он с доблестью пролил за короля во время сражения, вошедшего в летописи под названием Войны на Равнинах. Эту войну начали дворфы, узнав о том, что люди вознамерились строить новую столицу на землях, которые дворфы считали своими.
Итак, в одном из сражений предок нынешнего барона Шадамера совершил геройский поступок и спас жизнь короля, за что ему был пожалован баронский титул и право выбирать землю под свои владения. Но вместо того чтобы ухватить живописное местечко вблизи новой столицы, как делала остальная знать, барон заявил, что он уже присмотрел себе место в относительной близости от эльфийской границы и оно ему представляется идеальным для постройки замка. При дворе над Шадамером смеялись чуть ли не в открытую — на севере не было ничего, кроме эльфов и великанов. Отношения людей с теми и другими оставляли желать много лучшего, и потому ни один здравомыслящий человек ни за что не согласился бы по своей воле обосноваться в тамошних краях.
Король пробовал убедить Шадамера выбрать себе какие-нибудь более благодатные земли, однако новоиспеченный барон настаивал на своем, и король в конце концов уступил. Снарядив несколько лодок, барон вместе со слугами и помощниками поплыл вверх по реке Арвен искать подходящее место для постройки замка. Ему приглянулась отвесная скала примерно в тридцати милях от верховьев Арвена. Скала отличалась неприступностью, что давало прекрасную естественную защиту от возможных нападений. Именно здесь барон и решил строить свой замок.
Вскоре после этого эльфы объявили, что обнаружили Портал, целиком расположенный в пределах их государства. Восточный выход этого Портала находился всего в одном дне пути от виннингэльской границы. Эльфийские купцы усиленно заговорили о своем желании торговать с богатым и процветающим Новым Виннингэлем, и отношения между людьми и эльфами значительно улучшились. Барон поставил на реке сторожевой пост и начал взимать со всех, кто проплывал по его земле, весьма скромную плату. Торговцы могли бы возмутиться, но барон Шадамер не просто наживался на них. Он, в свою очередь, оберегал путников и их товары от набегов великанов, дворфов и иных любителей поразбойничать на речных просторах. Барон был известен как человек чести, умевший во всем держать данное им слово, поэтому даже эльфы отзывались о нем со сдержанным уважением.
Увидев, что Шадамер разбогател как по мановению волшебной палочки, кое-кто из завистливых баронов стали распускать слухи, что Шадамер, должно быть, заранее разнюхал о существовании Портала и скрыл это от короля. Шадамер не подтверждал и не опровергал эти слухи, а поскольку всякий раз, когда его величество испытывал финансовые затруднения, барон щедро снабжал его деньгами, королю было незачем докапываться до истины.
Проходили десятилетия. «Сумасбродства» рода Шадамеров продолжались. Дерзкий и независимый образ жизни Шадамеров постоянно задевал добропорядочных жителей Нового Виннингэля. Все бароны из этого рода женились по любви, а не из-за денег, ибо денег у них и так было с избытком. Они производили на свет здоровых детей, которые вырастали и неизменно завоевывали свое место в мире и столь же неизменно сохраняли верность и любовь к роду Шадамеров, опрокидывая надежды тех, кто желал бы видеть этот клан подорванным раздорами.
Подати, взимаемые баронами, оставались скромными, а сами бароны по-прежнему отличались честностью и открытостью во всех своих делах.
Между тем нынешний владелец Крепости Шадамера совершил столь неслыханный поступок, что тот затмил собою все прежние фамильные «сумасбродства». Ему, которого все знали как человека щедрого, храброго, умного (злые языки называли это иначе — «себе на уме») и благородного, была оказана великая честь. Барону Шадамеру позволили пройти испытания, чтобы стать Владыкой. Шадамер с легкостью прошел эти испытания, не считая мелких погрешностей, таких как его привычка без должного почтения говорить о богах и приступы смеха, одолевавшие его в самые торжественные моменты. Ему было даровано право подвергнуться Трансфигурации. Все было готово для заключительной церемонии, и вдруг Шадамер в последний момент… отказался. За всю славную историю существования Владык такого еще не бывало.
Шадамеру пришлось выдержать бурное объяснение с Советом Владык и не менее бурное объяснение с королем, во время которого барона лишили титула и приказали передать его земли в собственность государства. Шадамер ответил на это категорическим отказом. Он вывел свои земли из состава Виннингэльской империи и объявил их независимым государством, угрожая войной каждому, кто попытается отобрать у него крепость. После этого барон удалился к себе в поднебесье.
Разъяренный король и в самом деле отправил войска на штурм Крепости Шадамера. Однако многие офицеры и солдаты являлись друзьями барона и потому наотрез отказались воевать против него, а другие только делали вид, что сражаются. Штурм постыдно провалился. Тогда король посчитал, что разумнее всего будет просто не замечать Шадамера, словно его нет и никогда не было.
Кое-кто рассказывал потом, что Шадамер, когда его гнев поостыл, горько сожалел о своем поведении. Но он имел в виду не отказ от Трансфигурации. Барон редко говорил о ней, хотя всегда подчеркивал, что здесь у него нет никаких сожалений. Горькие сожаления касались разрыва связей с жителями Нового Виннингэля. Тогда-то он и начал заглаживать вину, пытаясь сделать жизнь своих соплеменников более спокойной и защищенной.
Его интерес к нуждам человечества ширился и постепенно распространился и на другие разумные расы. Шадамер понял: если народы разных рас научатся жить в мире, Лерем станет куда более благодатным континентом. Мысль эта отнюдь не отличалась новизной, многие думали так же или, по крайней мере, заявляли, что думают так. Однако Шадамер, верный своему сумасбродству, решил не ограничиваться мыслями. Среди представителей каждой расы он отыскал добровольцев, готовых помочь ему достичь этой цели. Откуда бы ни доходили слухи о войне или беспорядках, Шадамер отправлял туда своих посланцев, требуя от них подробных наблюдений и детального отчета об увиденном, чтобы он смог каким-то образом вмешаться и погасить конфликт. Иногда это ему удавалось, иногда нет, но он оставался верен своему замыслу.
За минувшие десятилетия Крепость Шадамера разрослась и заняла всю скалу, превратившись в весьма пестрое сооружение. Первоначальный замок стараниями нескольких поколений Шадамеров оброс новыми башнями, стенами, залами и комнатами, причем вкусы очередного владельца замка обычно плохо сочетались со вкусами его предшественников. Один барон обожал шпили и поставил их без разбору едва ли не на все крыши, отчего Крепость Шадамера приобрела весьма причудливый и, естественно, еще более сумасбродный вид. Другой барон был сам не свой до сводчатых потолков, а третий просто помешался на витражах. В замке постоянно бурлила жизнь. Здесь было полно многочисленных друзей нынешнего барона и его посланцев. В любое время суток кто-то приезжал, а кто-то отправлялся в путь.
Улаф прошел мимо орков, окруживших своего ведуна. Орки с беспокойством смотрели на него, слушая истолкование какого-то знамения. Оно, надо думать, случилось совсем недавно, ибо к ведуну спешили еще несколько орков, желая услышать его соображения. Улаф протиснулся между рослыми орками, чтобы посмотреть, что же могло так их взволновать.
Орки сосредоточенно взирали на кошку, державшую в зубах живую мышь. Надо сказать, что все орки с большой любовью относились к кошкам, считая, что те приносят счастье, и можно было только пожалеть того, кто в присутствии орка наступил бы кошке на хвост или пнул ее ногой. Улаф не знал, является ли кошка с мышью в зубах хорошим или дурным предзнаменованием. Раньше он непременно задержался бы и спросил, поскольку рассуждения орков всегда оказывались в высшей степени забавными. Но сейчас Улафу было не до оркских знамений — он должен был немедленно разыскать Шадамера и сообщить ему последние новости.