Стражи утраченной магии
Шрифт:
— Странно что-то, — пробормотала наконец Алиса, обращаясь к самой себе. — Наверное, утром я забыла произнести заклинание.
Пожав плечами, она нажала ручку, слегка толкнула дверь и… остановилась как вкопанная, шумно выдохнув воздух.
Алиса изумленно смотрела, как вся мебель в комнате быстро удаляется от нее. Стулья, кушетки, письменный стол, изящный напольный светильник — все это с бешеной скоростью скользило по полу. Кончилось тем, что вся мебель с изрядным шумом сгрудилась у раскрытого окна в дальнем конце комнаты.
Лицо Алисы сделалось того же цвета, что и ее волосы. Стиснув кулаки, она отчаянно завопила:
— Шадамер!
Его светлость катался от смеха по полу, дрыгая ногами. Заметив его, Алиса бросилась к нему, едва не опрокинув Улафа. Ею владело только одно желание — вцепиться в него ногтями.
— Как ты осмелился? Как ты додумался до такой гнусности? Ты только посмотри, что творится в комнате…
— Убирайтесь в преисподнюю и там шумите! — закричал Ригисвальд и с шумом захлопнул дверь своей комнаты.
Не переставая хохотать, Шадамер отбивался от наскоков Алисы и даже сумел подняться на ноги.
— Не правда ли, это лучший из моих трюков? Идемте!
Схватив одной рукою Алису, а другой Улафа, барон потащил их в Алисину комнату.
— Я сейчас открою вам секрет фокуса.
— Господин барон, — вновь попытался вклиниться Улаф, чувствуя на себе не столько телесную силу Шадамера, сколько неукротимую силу его энтузиазма. — У меня новости исключительной важности.
— Разумеется, кому-то обязательно нужно влезть с новостями исключительной важности. Но сейчас исключительно важно другое. — Шадамер с гордостью указал на мебельное столпотворение. — Вот что исключительно важно. Догадываетесь, как я это сделал? Я привязал по куску веревки ко всем мебельным ножкам, а концы веревок обмотал вокруг валуна, что грациозно болтается у Алисы под окном.
Шадамер потащил Алису и Улафа к окну, загроможденному мебелью. И действительно, все ножки были опутаны густой веревочной паутиной.
— Отдельной веревкой я соединил валун с дверной ручкой. Стоило только повернуть ручку, и камешек поехал вниз, прихватив с собой все эти очаровательные столики и стульчики. Я назвал это «исчезающей комнатой». Замечательно, правда?
— Нет, неправда! — сердито бросила Алиса, хотя если бы кто-то посмотрел на нее со стороны, то увидел бы, что она кусает губы, чтобы не засмеяться.
— Хотела бы я знать, кто теперь будет разбирать это нагромождение?
— Естественно, я, — заявил Шадамер. — Улаф, надеюсь, ты не против, чтобы мне помочь?
Улаф беспомощно смотрел на своего господина, зная, что отказ может здорово рассердить барона. Кто-то дал такой словесный портрет Шадамера: «Мужчина средних лет с носом, подобным ястребиному клюву, с подбородком, похожим на лезвие боевого топора, с глазами, синими, как небо над Новым Виннингэлем, и с длинными черными усами, которыми он очень гордится и которые он все время то закручивает, то расправляет». Сейчас Шадамер как раз закручивал свои черные усы.
— Ваша светлость, может, вначале вы все-таки выслушаете меня? — в отчаянии спросил Улаф.
— Если ты собираешься сообщить мне, что эльфы поспешно покинули восточный вход своего Портала, поскольку через Портал движется внушительная армия каких-то чудовищ, то я об этом уже слышал, — сказал Шадамер, потрепав Улафа по плечу. — Но спасибо, что не пожалел времени и сил, чтобы найти меня и рассказать мне об этом.
Барон продолжал любоваться на дело рук своих.
— Ты бы видела свое прелестное личико, Алиса, — сказал он.
— А ты бы видел свое со следами моих ногтей, — спокойно ответила она.
— Так значит, вам известно об этой армии? — удивился Улаф. — И что же нам теперь делать?
— Пока не знаю, — ответил Шадамер, осторожно прикасаясь к царапинам на своем лице кружевной манжетой рубашки. — Нам еще мало что известно. Как говорит Ригисвальд, нельзя пытаться делать выводы, не собрав всех доказательств. Это грубейшая ошибка, ибо наше суждение может оказаться превратным. Кончится тем, что придется спешно перекраивать все замыслы, и мы лишь впустую потратим время.
— Лучше потратить его, привязывая веревки к столам и стульям, — огрызнулся Улаф.
— Но согласись, это и впрямь было смешно, — сказал Шадамер, слегка пихнув Улафа в бок.
Снизу послышались голоса.
— Господин барон, там за окнами почему-то болтается на веревке здоровенный валун!
— Господин барон, прибыла эльфийская Владычица. Она прошла через Портал и…
— Да, — вздохнул барон. — Теперь у нас есть доказательства.
Он обнял Улафа за плечо.
— Пойдем-ка послушаем про армию чудовищ. Кстати, — добавил барон, внимательно оглядывая Улафа, — твоя тонзура быстро зарастает.
— Благодарю вас, господин барон, — произнес Улаф. Он больше не сердился на Шадамера. — «Исчезающая комната» — это действительно было смешно.
— Один из моих лучших трюков, — сказал довольный Шадамер.
Эльфы верят, что в загробном мире существует тюрьма, куда попадают души, совершившие при жизни тяжкие преступления. Их не выпускают из этой тюрьмы, дабы они не вмешивались в дела живущих. Как утверждают, в тюрьме для душ царит невообразимый хаос, поскольку души постоянно пытаются вырваться на свободу. Охраняют эту тюрьму души благородных воинов, погибших геройской смертью. Это их почетный выбор, который они делают на всю вечность.
Попав в Крепость Шадамера, Дамра почувствовала себя в земном подобии тюрьмы душ, поскольку вокруг царил невообразимый хаос.
Жилища эльфов полны тишины и покоя. В небольшом доме могут жить двадцать эльфов, но посторонний, оказавшись там, даже не ощутит их присутствия. Эльфы умеют неслышно двигаться, тихо говорить и вообще быть незаметными. Сейчас же все вокруг Дамры шумело, гремело, кричало и громыхало. Вопросы, ответы, распоряжения — все это произносилось во весь голос. Слушая разом двадцать одновременно говорящих людей, можно было подумать, что их никак не меньше сотни.