Стражница
Шрифт:
Напряжение магии, казалось, поутихло, когда я немного отошла от хижины и глубоко вдохнула влажный воздух. Единственными звуками было жужжание насекомых и, где-то вдалеке, случайный всплеск воды. Хижина тихо лежала передо мной, и вдруг я ощутила такой страх, что у меня снова потемнело в глазах. Что, если Констанция умрёт? Как мне тогда объяснить Греям, что их единственного, остававшегося в живых ребёнка, больше нет, и это лишь нескольких месяцев спустя, после того, как убили старшую?
Колени подкосились, и я, спотыкаясь, подошла к огромному пеню, крепко держа в руках свитер. Несмотря на колющую боль в висках, я пыталась
Силы Констанции пробуждались. По критериям Дуг это происходит слишком рано. Магия передаётся по наследству, но у Дуг силы пробуждаются обычно только к шестнадцати или семнадцати годам. У Верити они проявились в одиннадцатом классе, что она, однако, скрыла от меня. Была ли Констанция в опасности из-за того, что её силы проснулись раньше?
Дуги не используют напрямую грубую магию; они черпают свои силы из «Силовых Линий», потоков магической энергии, связанных с одним из четырёх элементов. Эти Линии проходят вдоль и поперёк по всему миру, от ядра земли до стратосферы. Они ослабляют разрушительную, грубую магию и делают возможным её использование для Дуг. На нормальных людей, так называемых «Плоских», они не имеют никакого эффекта.
Они могли пройти через одну такую, даже ничего не заметив, и так большинство Плоских занимаются своими повседневными делами и не догадываются, что в непосредственной близости таится полный почти безграничной силы мир.
И потом есть ещё я. Никто точно не знает, как силы Верити перешли ко мне, или какие это будет иметь последствия в долговременной перспективе. Для Дуг во мне было всё аномальным — я Плоская, которая справилась с грубой магией, но не может колдовать. Месяц назад я вошла в самое сердце магии, захватила пальцами Силовые Линии и изменила их.
Я ничего не оставила себе, кроме маленького осколка, чтобы убить женщину, которая приказала убить мою лучшую подругу. Тетю Констанции и Верити. Я не жалела об этом. Я поклялась отомстить за смерть подруги, и убив Эванджелину, я выполнила свою клятву. Но если Констанция умрёт, потому что Эванджелины больше здесь нет, чтобы помочь — это будет моя вина.
С трясущимися коленками я опустилась на пень, смотря в сторону ветхой хижины.
Крошечное здание с ветхой верандой и обвалившейся крышей казалось совершенно реальным. Я видела собственными глазами, как Дуги могут зачаровывать здание так, чтобы оно выглядело отталкивающим и неприветливом, заставляя Плоских держаться подальше. Но здесь не было никого, кто мог бы нарушить спокойствие этого места или хотя бы обратить внимание на захудалый маленький домик. Он действительно был в настолько плачевном состоянии, как и выглядел на первый взгляд.
Он абсолютно не подходил Люку. Люку с его идеальной, не принуждённо-элегантной одеждой, изящество которой сразу же выдавало, что она, должно быть, стоила целое состояние. Люку с его восхитительным, роскошным городским домом во французском квартале Нового Орлеана, который был оснащён предметами искусства со всего мира, и очень хорошим, очень крепким Бурбоном. Люку, который бесил меня и заставлял желать его, обычно в течение одной и той же минуты. Люку, желающего девушку, за которую он принимал меня, а не девушку, которой я действительно была.
Я прижала колени к груди и наблюдала за окнами, чьи клетчатые шторы колыхались и переплетались друг с другом. Люк же не думал, что я вечно просижу здесь снаружи. Учителя отметят мои пропущенные уроки и позвонят маме, мама побежит к дяде, и тогда всё закончится.
Потому что хоть я и научилась за последние месяцы врать родственникам и хранить в секрете тайны, которые были больше и опаснее чем всё, что они умалчивали от меня… В конце концов они же и научили меня этому. Но если я просто исчезну, мой дядя позвонит человеку, которому я не могу врать. Человеку, который знает меня настолько хорошо, будто у него есть карта моей души. Колину, который сразу же поймёт, что кто бы меня там ни похитил, связан больше с магией, чем с мафией.
И он будет в бешенстве.
Я попыталась придумать, что ему рассказать: магия обрушилась на сестру Верити, поэтому я позвонила Люку, а не тебе, и он утащил меня в какое-то жаркое место. Я посмотрела наверх, кинула взгляд на замшелые деревья и вдохнула влажный, гнилостный запах воздуха. Жарко и болотисто. Должно быть мы где-то в Лоузиане. На родине Люка, хотя он больше вписывается в гламурный Новый Орлеан, чем в Байу.
Зелёные ставни, краска которых отслаивалась, ударились о стены. Грохот разорвал воздух, и я уже думала, что хижина вот-вот рухнет, но в тишине, которая последовала за грохотом, из-за угла домика завернула пара. Оба шли по лужайке. Пламя обрамляло их путь, будто красный ковёр на церемонии награждения и безобидно затихало, как только они проходили дальше. Видимо, они были важными людьми и хотели, чтобы это было заметно всем.
На женщине было одето простого пошива платье из красивого, бардового льна и просвечивающая шаль. Кончики её пальцев легко покоились на руке мужчины, который вёл её по заросшему участку. Несмотря на давящую жару, они казались бодрыми и свежими. Мужчина снял шляпу, когда они подошли ко мне, а я встала и попыталась пригладить блузку. Мою грязную, запачканную в крови и слегка опалённую блузку. Испорченный свитер я деликатно бросила за пень.
— Должно быть ты Сосуд, — сказал мужчина, растягивая слова. Его кожа была цвета тёмного, блестящего ореха пекана, а черты лица ярко выраженными и аристократичными. — Не так ли?
Я была гораздо больше, чем просто сосудом. Было бы здорово, если бы хоть кто-то из Дуг это заметил. Я даже не пыталась сдержать резкие нотки в голосе:
— Я Мо Фитцжеральд.
— Сосуд, — повторил он с немного насмешливым выражением, но в выжидательном, слегка вызывающем тоне. У меня сложилось впечатление, что таким образом проверялось большее, чем просто моя личность.
Женщина — изящная и похожая на пташку, тёмные волосы уложены высоко в сложный узел — потянула его за руку.
— Доминик, — укоризненно сказала она, — конечно же, это она. Кого ещё Люк привёл бы сюда?
Доминик. Имя вызвало забытое воспоминание, и я вернулась, следуя за ним к событиям, которые пыталась забыть. Точно, Доминик цепляется за старые обычаи, не так ли? И он наверняка уже заплатил за это большую цену, торжествующе и насмешливо сказала тогда Эванджелина.
Я уставилась на него и мне стало стыдно от осознания того, как нагло я вела себя только что с одним из самых могущественных людей в мире Дуг. С таким же успехом президент США мог бы присутствовать на заседании школьного совета. Приход Доминика ДеФаудре мог означать только одно: что-то пошло совсем не так, как должно было.