Стражница
Шрифт:
Я покраснела. Он ведь не дурак. Уже когда я зашла в комнату, он знал, что что-то не так.
— Мне жаль.
— Не нужно жалеть. Я бы с удовольствием стал тем, кто позаботится обо всём и всё исправит. Но не таким способом. По крайней мере не сегодня ночью, — он переплёл свои пальцы с моими. — Скажи, что мне сделать, чтобы всё снова стало хорошо?
Я вытянулась рядом с ним, положила голову на его грудь и вздохнула, когда он обнял меня.
— Это уже почти идеально.
Глава 40
Пронзительный
Часы высвечивали ярко-красным 3:30 утра, а через уродливые занавески с цветочным узором ещё не проникало света. Колин сел, а я обернулась вокруг него, пытаясь сохранить его тепло. Он осторожно отодвинулся и покачал головой. Я прислушалась к разговору, но по его односложным ответам ничего нельзя было понять.
В конце концов он положил трубку и отбросил телефон в сторону. В темноте я видела только силуэт его спины — повисшие плечи, опущенную голову — и залезла под одеяло, как будто могла спрятаться от того, что он сейчас скажет.
— Нужно возвращаться домой, — объяснил он.
Когда он включил настенную лампу, выражение его лица так напугало меня, что к горлу подступила знакомая тошнота. Это было такое выражение, какое люди принимают, когда собираются расколоть твою жизнь на «до» и «после». Я ненавидела это выражение.
— Что случилось?
— Никто не пострадал.
Я начала искать обувь.
— Да говори уже.
Он нашёл на полу мою куртку и шарф и протянул мне. Я разглядывала игру его поджарых мышц, когда он одевал свою трикотажную рубашку. Его движения были не такие как у Люка плавные, в них не было хищного изящества, но он всё равно был красивым.
Я заставила себя остановиться и насладиться моментом. Что бы не скрывалось за этим звонком — это разрушит его. Я сунула ноги в балетки и тщательно обернула шарф вокруг горла.
— Итак?
— Никто не пострадал, — повторил он и посмотрел на меня тем же чёрным, спокойным взглядом. — Твоя мать хотела, чтобы ты об этом узнала.
Я медленно выдохнула. Значит это не мама. Это самое главное. Не моя мама.
— Случился пожар, — сказал он. — В «Слайсе».
— Насколько всё плохо?
Комната казалось накренилась, а яркие цвета занавесок размылись. Он сел и притянул меня на колени. Я положила голову на его широкую грудь.
— Он полностью сгорел, я права?
Она пожертвовала всем, ради этого ресторана — всем — а теперь его больше нет. У меня застрял ком в горле, я не хотела испытывать горе, поэтому цеплялась за гнев.
— «Морган» пострадал от воды и дыма. Но он скоро снова откроется.
— Но не «Слайс».
Он наклонился вперёд и прижал свой лоб к моему.
— Нужно отправляться в путь.
— Это не несчастный случай, верно? Кто за этим стоит, Экомов?
Он пожал плечами.
— Он очень быстро загорелся.
— Почему «Слайс»?
— Билли охраняет дом, но ресторан подходит почти так же хорошо в качестве предупреждения.
Я встала, и Колин взял меня за руку.
— Полагаю, отцу придётся подождать.
— Я тоже так думаю.
Он помог одеть мне куртку, собрал всё и выгнал на улицу. Ночью дождь перешёл в снег, который теперь покрывал землю где-то на два сантиметра. Сумрачное небо предвещало ещё больше снегопада. Звёзд не было видно. До и после, сказала я самой себе. А ночь, которую мы провели здесь, была моментом вне времени.
Так как Колин настоял на этом, то я, положив голову ему на плечо, попыталась уснуть, в то время как он вёл грузовик на север.
— Это всё изменит, не так ли? — спросила я, когда мы были в пути примерно час. Колёсики в моей голове вращались. — Билли по какой-то причине хочет, чтобы я вернулась домой.
— Скорее всего. Я, инстинктивно, скорее держал бы тебя какое-то время на расстояние от города.
Зачем подвергать опасности того, кого любишь? Лицо Люка промелькнуло перед моим внутренним взором. Потому что у этого человека есть что-то, что ему нужно, что-то, что нельзя забрать силой. Что-то, что мог сделать только один этот человек, и больше никто. Что есть у меня, чего так хочет Билли и из-за чего Марко Форелли обратил внимание на старшеклассницу?
Я прижалась ещё сильнее к Колину, вдохнула его запах и попыталась пробудить то утешительное чувство, которое ощутила этой ночью.
Когда мы приблизились к городу, снег и час пик заставили нас медленно ползти вперёд. Там, где мы должны были свернуть на мою улицу, я покачала головой и прикоснулась к руке Колина.
— Поезжай к «Слайсу», — сказала я.
— Я должен отвезти тебя домой.
— Я должна это увидеть. Пожалуйста.
Здание было пустой оболочкой — кисловатый запах пепла и дыма был сильнее слоя снега, покрывающего обломки. Даже сейчас пожарники осматривали развалины, чтобы убедиться, что больше ничего не тлеет.
Пожарные и полицейские машины выстроились вдоль улицы, голубой и красный свет кружился над зазубренными дырами, которые раньше были окнами, выходящими на улицу. Операторы местных телевизионных новостей боролись за лучшую перспективу, откуда можно было увидеть как можно больше разрушений. Не стоило им тратить на это время. Невозможно было пропустить то, что стало со «Слайсом», даже пластиковая табличка на фасаде расплавилась в неузнаваемый комок.
Я выпрыгнула из грузовика, ещё прежде, чем Колин отключил двигатель, поскользнулась на грязной, покрытой сажей куче снега и промочила ноги.