Стрекоза для Финиса
Шрифт:
С матерью мы никогда не были близки и помощи от неё я не видела. А вот, отец хоть и устранился от нас, но всё-таки исправно платил алименты до совершеннолетия. Были ещё поздравления к 16 и 18 годам, может что-то и ещё, но я уже этого не помню…
Через пару дней после маминого визита мне позвонил отец, хотел поддержать меня и я в расстроенных чувствах пожаловалась ему на мать. Он приехал не один, а со своей супругой. Они внимательно меня выслушали и его жена попросила у меня документы, чтобы изучить их. Предварительно глянув на них, она уверила, что никто не в праве лишить
Светик в первое время после похорон заходила, потом ограничилась только звонками. Рома старался быть рядом как можно чаще. На похороны он не попал, а когда узнал от друзей «о смерти Веры Степановны», явился сразу же. Я нуждалась в поддержке, но не хотела сближаться с ним и давать повод для продолжения отношений.
В своём горе я фактически была одна и закрылась от всех на семь засовов. Кроме Ба в этой жизни я никому не нужна была. Друзья, сколько бы их у меня нет было, никогда не заменят мне её и не заполнят эту нишу. Мне остались лишь тёплые воспоминания о дорогом человеке, моём единственном родителе.
Наступил и мой День рождения, по календарю. В этом году праздника не было. Я, Мыш и бутылка красного полусухого, ну и фильм «Аватар» заглянул к нам часика на три — вот такие у нас были скромные посиделки.
На сороковой день ко мне заглянула баба Маша и приехал отец. Он вернул мне документы и подтвердил мою полную законность на квартиру. И строго предупредил, чтобы я не вела ни каких дел с матерью. И ещё упомянул, хоть он и был долгое время плохим отцом, но от дочери он никогда не отказывался и просил в любое время не стесняясь звонить ему. И я его услышала.
А по ночам я много думала о демоне. О Финисе, о том как мы с ним не хорошо расстались… Вспоминала его несносные выходки и то, как мы проводили с ним время. А ведь я практически о нём ничего не знала.
И мой первый раз когда я его увидела — эта пижонская ухмылка и мороженое в его руке. Что ни говори, а внешне он убийственно хорош и его рога, они такие сексуальные… И когда он был рядом, я сама себя не узнавала. Хотелось броситься ему на шею и одновременно бежать от него без оглядки, чтобы не потерять голову. Но он, со своим горящим взглядом полным желания, которое читалось и во всём остальном, держало меня в тонусе. А ещё я думала о том, какая я глупая и как боялась, что переспав со мной его интерес ко мне исчезнет и больше я его не увижу. Я помнила его уверенное сердцебиение, там на крыше, когда плакала скрытая от всего Мира его крыльями.
Ко всем прочим неприятностям ещё и Мыш пропал на следующий день, когда не стало Ба. Иногда я звала его, считала до пяти закрыв глаза, а открыв их я по прежнему оставалась одна. Почти каждый прожитый день после потери Ба, я была одна.
В скоре я основательно перебралась в бабушкину комнату, теперь её кровать — моя. В ней мне спокойнее и меньше мучает бессонница. В своей комнате я бываю реже. На конец-то, в одну из ночей появился Мыш. Странно, но именно теперь я слышу его и могу мысленно общаться с ним.
Как оказалось, он сопровождал Ба по ту сторону Мира живых. Он рассказывал как Ба переживала, что не успела выдать меня замуж и я осталась одна и как я буду без неё… Просила его позаботиться обо мне бестолковой, не забывать кормить и не оставлять одну без присмотра. Мыш честно её уверил, что исправит моё досадное положение и найдёт мне достойные руки, ноги и всё что к ним прилагается. Говоря словами Ба, на тему «чтоб ты залетела» Мыш впервые хихикнул. Чем и вызвал мою улыбку, гадёнышь мелкий. Мы сделали в комнате небольшую перестановку и теперь оба живём в её комнате.
13
Заходя с балкона в комнату Валерии я предусмотрительно наклонился, вошли рога и следом я. Улыбнулся и… ощутил, что здесь как-то через чур пусто.
Она почему-то сидела на полу в бабушкиной комнате и обложившись фотоальбомами, рассматривала свои детские фотографии. Мыш топтался рядом, перепрыгивая через те, которые Лера откладывала в сторону.
В этой комнате всё было по другому. Обстановка, мебель и запах, чего-то или кого-то здесь не хватало.
Я знаком показал Мышу «Тсс» и присел на корточки позади Леры. И выглянув ей через плечо полюбопытствовал в альбом. Смешная она там, чуть старше Ангелины, с косичками и мелкая совсем. Она вздохнула, подняла на Мыша глаза и я быстро закрыл их ей. Она встрепенулась и закрыла альбом, который держала на коленях. Лера накрыла мои руки своими и я прошептал ей на ухо: «Раз, два, три, четыре, пять» и убрав руки поцеловал её в макушку. Привстал, обошёл её и присел рядом на пол. Её эмоции нужно было видеть. Лера была удивлена, потом нахмурилась, затем мелькнула злость и она ткнула пальцем мне в грудь:
— Ты… В последний раз ты меня унизил и оскорбил.
— Я полный кретин, это больше не повторится. Готов извиняться каждый день. И я… скучал Лера.
— Слишком долго скучал как я посмотрю, целых три месяца. И кто тебе помогал скучать?
Я отложил из её рук альбом, обхватил тонкое запястье и крутанув её подмял под себя. Вытянув её руки над головой зажал своей. Она ёрзала и психовала:
— Пусти…
— Когда ты злишься ты такая… — я пристально глядел в её глаза, — Или ты… ревнуешь? Ты правда ревнуешь?
— Я? Кого? Тебя рогатого… Ещё чего… — не унималась она.
А я уже тёрся щекой о её висок и сопел в ушко:
— Без тебя мне было холодно и одиноко… — нежил я её ушко губами зная, что ей щекотно.
И она с придыханием произносила каждое слово.
— Я ждала… А ты… тебя не было так долго, — и я так ярко чувствовал её обиду, желание и голод на губах. Я запустил руку Лере под халат и жадно сжимая попку захватил её рот поцелуем. Как же я скучал по ней, по ней всей: запаху волос, вкусу губ и её телу такому желанному… И стрекозе, которую я хотел ещё раз увидеть и поцеловать. Я запустил ей в трусики свою руку и коснулся лона, Лера шумно выдохнула и выгнулась, и я освободил её руки глядя в помутневшие любимые глаза. Мои пальцы нежно раздвигали горячие губы и стремились проникнуть туда, где я так безумно мечтал оказаться весь.