Стрела Бодимура
Шрифт:
— А что ты там делал?
Абориген смутился.
— Искал камни для имуха Сорди.
— Когда проигрывал ему в камешки?
— Да.
Было похоже, что Мархун или кто бы он ни был на самом деле, не врал. Правда, чего-то не договаривал — уж слишком скользким был его взгляд.
Я вытащил боекомплект от «смагли».
— Это ты тоже нашел?
Мархун недоуменно уставился на меня.
— А что это?
— Фуфлук сказал, что получил это от тебя совсем недавно. Ребенку незачем лгать.
— Нет.
— Что нет?
— Мархун видит это в первый раз. Ему тоже незачем лгать.
Ответы квибла, высказанные от третьего лица,
— Расскажи мне все, что с тобой произошло за последние дни. Ничего не скрывай. Так надо!
Моя суровость подействовала на аборигена угнетающе. Тот съежился в комок, несмотря на свой внушительный габитус, и засопел.
— Так надо! — жестко повторил я.
Только после этого туземец сдался и проговорил:
— Имух Латислаф, Мархун нашел неведомое. Может быть, Мертвый город. Наверное, там всего так много, что хватит всем. Квиблы умеют быть благодарными. В награду за это Мархун станет старейшиной. И женится на Ванаве.
Я усмехнулся.
— Ты же не так давно хотел свататься к Анте. Или уже раздумал?
Мой собеседник рассудительно заметил:
— У Пруха три жены, у Бабука — пять. Почему бы Мархуну не иметь хотя бы двух жен? Ванава будет старшей женой, а Анта — любимой.
— Логично, — согласился я. — Ну а теперь давай рассказывай обо всем подробнее…
И за полчаса неспешного монолога воскресший абориген поведал мне следующее.
Мысль стать обладателем ультразвукового зонда пришла к Мархуну не случайно — как-то его соседка Анта обсуждала с братом диковинные вещи пришлых (оказывается, так они за глаза называли нас, землян) и мимоходом заметила, что на боку у Сорди болтается очень привлекательная штуковина. Слова запали квиблу в душу, и он загорелся желанием разжиться свадебным подарком. Даже нет, скорее предсвадебным — чтобы обратить на себя внимание миловидной туземки. Естественно, Сорди отказался расставаться с прибором. И правильно сделал, между прочим, — квиблов много, а ультразвуковой зонд всего один. Не считая того, что в запаске вездехода. На всех ведь не напасешься. Так вот, Мархун повадился ходить к климатологу и ныть у него за спиной, тыча пальцем в матово-серебристый приборчик с вогнутым зеркальным инжектором, полагая, что рыжеволосому пришельцу очень скоро надоест ежедневно лицезреть унылую физиономию аборигена и он, Мархун, в конце концов получит желаемое. Ну а дальше все случилось так, как это описал в свое время Сорди, — они стали играть в камешки с условием, что если проиграет Ури, то зонд переходит в руки квибла, а если в проигрыше окажется туземец, то он тащится к скалам за образцами породы.
За неделю до праздника Всхода Мархун, так и не сумев выиграть блестящую безделицу, в очередной раз поплелся за минералами в горы.
Идти ему приходилось под прямыми лучами местного солнышка, но дальние переходы уже стали для него привычными, и к полудню он добрался до отрогов скалистой гряды. Там он сел отдохнуть рядом с колючками у большого, поросшего мхом валуна и по обыкновению открыл небольшую пластиковую бутылочку с «шипучкой», которой сердобольная Сарделька снабдила его еще в одно из первых путешествий к скалам. Он знал, что после глотка веселящего нёбо напитка ему станет совсем хорошо, затем последует непродолжительный сон и полное восстановление сил.
Не успев отхлебнуть, Мархун ощутил в седалище дикую боль — на этот раз какая-то колючка испортила
Когда абориген догнал беглянку, там оставалось всего ничего — на пол глотка, не больше. Расстроенный Мархун допил остатки и вновь уселся у камня, казня себя за невнимательность.
Сон не приходил. Только через некоторое время сознание квибла заволокла какая-то непонятная дрема. Мархун то проваливался в небытие, то снова возвращался к яви. Контуры окружавших предметов стали казаться смазанными, будто парящими под потоками теплого проксидианского воздуха. Он попытался встать — ноги не держали его. Вскоре перед глазами стали маячить разноцветные пятна, а в ушах раздались причудливые, неслыханные доселе звуки. Испугавшись, Мархун лег на спину, опустил отяжелевшие веки и приготовился умирать.
Однако смерть тоже не пришла к нему. Вместо нее с гор спустились какие-то странные расплывчатые тени. Они подхватили обмякшее тело аборигена и, петляя по каменистой расщелине, куда-то его понесли. Такое развитие событий успокоило Мархуна — несомненно, это были духи Вершителя Судеб, которые решили позаботиться об умирающем и доставить его по назначению в Долину мертвых. Вояжировать, не прикладывая к этому никаких усилий, так понравилось Мархуну, что он даже огорчился, когда через некоторое время духи занесли его в какую-то темную сырую пещеру, источавшую резкий прелый запах.
Немного погодя все пространство зала, куда его доставили, заполнилось непривычным голубоватым свечением. Зрелище было настолько фантастическим и завораживающим, что квибл издал громкий вздох. Однако после этого свечение моментально пропало, а в плечо впилась еще одна колючка. Он дернулся и затих — сладкая истома тут же погрузила его в сон.
Пробудился Мархун привычно, лежа около огромного бурого валуна. По склоняющемуся к горизонту светилу абориген определил, что забытье продолжалось чуть более обычного, однако он был полон сил, поэтому без особых затруднений самостоятельно поднялся.
Решив, что духи Вершителя Судеб не стали забирать его к себе, Мархун полностью оправился от пережитой метаморфозы и принялся собирать по ущелью минералы с зернистыми желтоватыми прожилками. К вечеру он вернулся на станцию, вручил камни Сорди и поплелся домой.
Всю ночь воспоминания о загадочном голубоватом свечении не давали ему уснуть.
Следующий день не внес в его жизнь значительных перемен. Зато еще через сутки мысль посетить загадочную пещеру вызрела окончательно.
Захватив с собой бутылку озерной воды, он с самого утра отправился к скалам, без труда нашел место, где два дня назад очнулся после полуденного сна, и, припоминая маршрут движения, стал пробираться по ущелью.
Через пару часов Мархун заплутал окончательно. Несколько раз натыкаясь на пещеры, он без колебания пробирался внутрь, руками обследовал сырые мрачные стены, но все было не то — не было там дурманящего прелого запаха, не приметил он нигде и голубоватого свечения. Вокруг него громоздились только исполинские каменные столбы, шершавые на ощупь, уходящие в зависшую над ним мглу.
Конечно, было от чего впасть в отчаяние, однако абориген решил не сдаваться и продолжать свои поиски.
Прошло еще несколько часов. Наконец тени покрыли скалистые уступы, стала приближаться темная проксидианская ночь. Нужно было возвращаться в поселок.