Стрела Гильгамеша
Шрифт:
То есть психоаналитик или кто-то из его подручных понял, что через вентиляцию можно подслушать разговор в кабинете, и заделал нежелательный канал утечки информации.
Небось эта стерва Ирина подглядела, как Инна подслушивала.
Надежда отметила этот факт, но не слишком расстроилась. У нее был еще один способ узнать, о чем Илья Семенович говорит с Венедиктовым.
Дело в том, что, зайдя по дороге к Бобу, Надежда попросила у него миниатюрное подслушивающее устройство и потом спрятала микрофон в коробке конфет «Матушка Гусыня», которую купила в кондитерском
Очень удачно получилось, что придуманная ею фамилия совпала с названием конфет. И теперь эта коробка вместе с микрофоном лежала на столе в кабинете психоаналитика.
Надежда зашла в кабинку, закрыла дверь, села на крышку унитаза и достала из сумки планшет, который ей дал (на время) тот же Боб. На планшет был выведен звук с микрофона-прослушки.
Надежда достала наушники, включила программу и прибавила звук. И тут же услышала красивый бархатный голос психоаналитика:
– Что такое, дорогой Кирилл Николаевич? Что случилось? Что вас так взволновало?
– Я ее видел! Она сама пришла ко мне на работу, а потом исчезла!
– О ком вы говорите?
– Конечно же, о своей жене! О Марине! Она заявилась в контору, потом пропала, а через полчаса я снова увидел ее, на этот раз в проезжавшей мимо машине!
– Но, дорогой мой, вы же знаете, что у вас нет никакой жены. И никогда не было…
– Я знаю… – безнадежно выдохнул Венедиктов, – конечно, я знаю, но я видел ее собственными глазами!
– То, что вы рассказываете, вписывается в классическую картину невроза навязчивых состояний. Вы говорите, что она пришла к вам на работу? Вы ее видели?
– Нет… когда я спустился в холл, она уже исчезла.
– Но, Кирилл Николаевич, вы же знаете, что живые люди просто так не исчезают. Они же не призраки… И ведь сами вы ее не видели. Только вахтерша.
– Да, но потом я сам тоже видел. Она проехала мимо меня в машине…
– Опять же, вы мельком видели какую-то женщину в движущейся машине. Вы не можете быть уверены, что это была она… ваша так называемая жена!
– Но я уверен, уверен…
– Что ж, я вижу, что ваше состояние ухудшилось. Я не хотел лишний раз прибегать к внушению, но понимаю, что без этого не обойтись. Если, конечно, вы не против.
– Сделайте хоть что-нибудь! Я так больше не могу, боюсь, что сойду с ума…
– Ладно.
Голос аналитика стал тише.
Он начал размеренно считать:
– Десять… девять… восемь… ваши веки становятся тяжелыми, они слипаются… когда я закончу обратный отсчет, вы погрузитесь в гипнотический сон. Вы будете слышать только мой голос и будете верить только мне… Семь, шесть, пять… ваши руки и ноги словно наливаются свинцом… вы погружаетесь в транс… Четыре, три, два… один!
Илья Семенович сделал небольшую паузу, видимо, хотел убедиться, что пациент погрузился достаточно глубоко, затем снова заговорил:
– Вы действительно были женаты. И сегодня вы видели свою жену. Вы все еще любите ее и ради нее готовы на что угодно. Вы очень часто вспоминаете ее. Вспоминаете, как целовали ее пальцы, тонкие, с ярко-красными ногтями… вы очень любили смотреть, как она покрывала ногти лаком, а потом вы целовали эти пальцы один за другим, один за другим… И кольцо, вы ведь подарили ей кольцо с большим золотистым топазом. Она всегда носила его на безымянном пальце левой руки… Вы все еще любите ее. И она тоже любит вас. Только страшные, непреодолимые обстоятельства вас разделили. Но вы все сделаете, чтобы вернуть ее, вернуть в целости и сохранности…
Дверь туалета скрипнула, и раздался подозрительный голос Ирины:
– Нина Николаевна, с вами все в порядке? Может быть, вам нужна помощь?
Надежда торопливо спрятала планшет, пошуршала туалетной бумагой, спустила воду и открыла дверцу кабинки.
– В чем дело? – строго проговорила Надежда. – Ну да, у меня проблемы с желудком! Обязательно об этом говорить? И обязательно врываться в туалет, когда он занят? Что вы вообще себе позволяете?
– Но я… – Ирина сделала вид, что попятилась, но Надежда заметила, как зло блеснули ее глаза.
– Ноги моей больше не будет в вашем гадюшнике! – Надежде очень не понравился взгляд Ирины. – Близко к вам не подойду! Так и передайте Семену Ильичу!
– Илье Семеновичу… – буркнула Ирина.
– Без разницы! – припечатала Надежда и устремилась к выходу, не заметив, что эта стерва успела разглядеть электронный планшет у нее под мышкой.
То есть было видно только, что взбалмошная клиентка прижимает локтем что-то прямоугольное. И вряд ли это еще одна коробка конфет.
Надежда сделала сердитое лицо, всунула руки в рукава пальто и ушла, переложив планшет в сумку только на лестнице.
Ирина же, прислушавшись к голосам из кабинета, уселась за компьютер и нашла там марку конфет «Матушка Гусыня». Кондитерская фабрика находилась в Псковской области, и владельцем ее являлся некий Гусев Иван Павлович. Никакой Нины Николаевны Гусыниной Ирина рядом с ним не нашла, стало быть, клиентка все наврала. Клиентка ли?..
Тут Ирина отвлеклась, поскольку непременно нужно было проводить господина Венедиктова, а потом прошла в кабинет психоаналитика и прихватила со стола коробку конфет. Открыв ее на своем рабочем месте, тщательно обследовала, но ее отвлек телефонный звонок, поэтому крошечный микрофон она обнаружить не смогла. Однако чутье подсказывало ей: что-то тут не так. Задумалась на минутку, такой и застал ее шеф Илья Семенович.
– Что случилось? – спросил. – У вас такое лицо…
– Нет-нет, все в порядке. Пациентка ушла, – сказала Ирина спокойно. – Напоминаю, что у вас встреча…
– Да-да, – Илья Семенович изменился в лице, – сейчас поеду.
Глядя на закрывшуюся за ним дверь, Ирина дала себе волю. Теперь на лице ее отражалась самая настоящая ненависть. Как же ей надоел этот самовлюбленный идиот! Одно только и умеет – пациентов в транс вводить. Больше ничего. А мнит себя гением. Ну что делать, он пока нужен. Но трусоват и, если узнает, что произошла утечка информации, откажется от операции. Еще сбежит, чего доброго.