Стрелки Шарпа - Ричард Шарп и вторжение французов в Галисию, январь 1809
Шрифт:
Как всегда растерявшись от похвалы, Шарп пожал плечами:
– Это все стрелки.
– Полагаю, они стремились отличиться в ваших глазах, - сказал Вивар, стараясь ободрить Шарпа. Видя, что англичанин молчит, майор выразительно добавил: - Солдаты всегда проявляют чудеса, когда знают, чего от них ждут. Сегодня вы показали, чего вы от них хотите, и они принесли победу.
Шарп пробормотал что-то насчет везения. Вивар проигнорировал это замечание.
– Они шли за вами, лейтенант, потому что знали, чего вы от них ждете. Солдаты всегда должны знать, чего хочет офицер. Я установил для своих касадорцев три правила. Нельзя воровать, кроме тех случаев, когда не своровать - значит погибнуть; о лошадях заботиться прежде чем о себе; и драться, как герои. Все. Три правила, но они работают. Поставьте перед людьми твердые условия, и они пойдут за вами куда угодно.
Стоя на продуваемом всеми ветрами плато, Шарп понял, что майор Вивар делает ему подарок. Испанец предлагал ему ключ к успеху.
Шарп улыбнулся.
– Спасибо.
– Правила, - продолжал Вивар, не обращая внимания на благодарность англичанина, - делают из людей настоящих солдат, а не таких ублюдков, - он пнул мертвого драгуна и содрогнулся. К могиле подтаскивали тела других убитых.
– Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из моих смастерил деревянные кресты.
Шарп в очередной раз поразился испанцу. Только что пнул голый труп врага - и собирается поставить на его могилу крест.
– Это не из уважения, лейтенант, - сказал Вивар, видя его удивление.
– Нет?
– Я боюсь духов убитых. Кресты не позволят их грязным душам покинуть могилы.
– Вивар плюнул на убитого.
– Думаете, я дурак? Мне приходилось видеть потерянные души проклятых мертвецов, они похожи на миллионы свечей в ночном тумане. Их стенания куда страшнее, чем это, - он кивнул в сторону деревни, откуда донесся душераздирающий вопль.
– За убийство детей они заслужили худшего.
Шарп не мог возразить майору. У него до сих пор не укладывалось в голове, как может солдат убить ребенка.
– Почему они это сделали?
Вивар отошел от трупов к краю небольшого плато, откуда их атаковали конные драгуны.
– Поначалу французы были нашими союзниками. Черт бы побрал нашу доверчивость, но мы их и пригласили. Они пришли, чтобы сражаться с нашими врагами португальцами, а потом захотели остаться. Решили, что Испания ослабла, разложилась и не в состоянии за себя постоять.
– Вивар замолчал, глядя в огромное ущелье.
– Может быть, они и правы. Мы разложились. Только не народ, лейтенант. Об этом даже не думайте. Правительство.
– Майор плюнул.
– Французы нас презирают. Считают перезревшим плодом. Может, и так. Наша армия?
– Вивар обреченно пожал плечами.
– Люди не могут хорошо сражаться под плохим командованием. Но народ не испорчен. Эта земля не испорчена!
– Он топнул каблуком по снегу.
– Это Испания, лейтенант, страна, любимая Богом, и Бог никогда ее не оставит. Как по-вашему, почему мы с вами сегодня победили?
Ответа на этот вопрос не требовалось, и Шарп промолчал.
Вивар смотрел вдаль. Над далекими горами темными пятнами обозначился дождь.
– Французы презирали нас, - вернулся он к прежней мысли.
– Теперь они научились нас ненавидеть. Победа в Испании далась им нелегко. Здесь они познали горечь поражения. Мы заставили сдаться их армию под Бэйленом, а при осаде Сарагоссы жители просто издевались над ними. Этого они нам не простят. Теперь французы наводнили нашу страну войсками. Поняли, что нас легче уничтожить, чем победить.
– Зачем они убили детей?
– Шарпа преследовали картины зверски истерзанных детских трупов.
Вивар поморщился.
– Вы привыкли сражаться против людей в форме, лейтенант. Вы узнаете врага по синему мундиру с золотыми нашивками. Это хорошая мишень для ваших стрелков. Но французы не знают, кто их враг. Врагом может стать любой человек с ножом, поэтому они так нас боятся. И разжигают свою ненависть до невиданных пределов. Они хотят, чтобы и Испания их боялась. Боялась вот такого.
– Он обвел рукой дымящиеся развалины деревушки.
– Они боятся нас и хотят, чтобы мы боялись их еще больше. Может быть, им удастся этого добиться.
Пессимизм не вязался с обликом непреклонного Бласа Вивара.
– Вы в самом деле так думаете?
– спросил Шарп.
– Я думаю, что люди всегда будут бояться смерти своих детей.
– Голос Вивара, пережившего подобное горе, звучал скорбно.
– И все же у французов ничего не выйдет. Сейчас испанцы оплакивают своих детей и ищут надежду. Но если им предоставить эту надежду, хоть крошечный лучик, они поднимутся на бой!
Последние слова он прорычал, после чего виновато улыбнулся и посмотрел на Шарпа:
– Я хотел просить вас об одолжении.
– Разумеется.
– Ирландец, Патрик Харпер. Отпустите его.
– Отпустить?
– Шарп растерялся не от просьбы как таковой, а от резкой перемены в манерах Вивара. Непреклонный и полный гнева мгновение назад, испанец вдруг стал робок и вежлив.
– Я понимаю, - поспешно добавил Вивар, - ирландец совершил тяжкий проступок. Он заслуживает, чтобы его запороли до полусмерти, а может, и большего, но он оказал мне неоценимую услугу.
Смущенный просительным тоном Вивара, Шарп пожал плечами:
– Разумеется.
– Я объясню ему, как нужно себя вести.
Шарп уже пришел к решению помиловать Харпера. Это следовало сделать хотя бы для того, чтобы доказать собственную рассудительность сержанту Уильямсу.
– Честно говоря, я его уже освободил, - признался майор Вивар, - но я должен был в любом случае заручиться вашим согласием.
– Видя, что Шарп не протестует, майор улыбнулся и поднял с земли французскую каску. Потом сорвал чехол, которым был обшит медный корпус, чтобы блеск не выдал расположение драгуна.
– Хорошая игрушка, - презрительно заметил он, - хорошо будет смотреться после войны где-нибудь на лестнице.
Погнутая драгунская каска Шарпа не интересовала. До него дошло, что "неоценимая услуга" заключалась в том, что Харпер не дал французам захватить сундук. Он вспомнил, какой ужас исказил лицо испанца, когда ящик оказался под угрозой. На Шарпа снизошло озарение. Егерь преследовал Вивара, и эта погоня привела драгун к арьергарду английской армии. Они походя разбили четыре роты стрелков и понеслись дальше - но не за отступающей армией, а за сундуком.
– Что внутри, майор?
– с вызовом спросил Шарп.