Стрелки
Шрифт:
– Ирбис!
– прогремел над ними уже знакомый бас.
– Барона я в канаву оттащил, пусть охолонет. А малышей мы до дому проведем. Вы где остановились, девонька?
– У Гиральда, - сквозь слезы выдавала Хель, - у мастера Гиральда на улице Медников...
– Ну так подымайся. И ты, храбрец, тоже, надо же, на баронов кидается...
– Помоги девочке, Саент, - сказал Ирбис, подымая Мэя.
– Что я, слепой, что ли, - проворчал чернобородый Саент, и Хель почувствовала, что взлетает в воздух.
–
Саент до самого дома мастера Гиральда нес Хель на руках. Она вначале сопротивлялась, но потом поняла, что все равно сама идти не сможет.
А для этого великана нести ее было, пожалуй, проще, чем свалить с ног вооруженного человека одним ударом кулака. В его огромных руках Хель показалась себе совсем маленькой. "Он даже больше Окассена, - с удивлением думала она.
– И выше отца..." Она видела, как рядом шел Мэй, шел неуверенно, и Ирбис поддерживал его за плечи. Они уже подходили к дому, когда от высоких ворот отделился человек и бросился к ним.
– Ага, еще один, - пробормотал Саент, и Хель сжалась. Ирбис потянул из ножен кинжал. Но человек крикнул:
– Хозяйка!
– Окассен!
– удивленно и обрадованно отозвалась Хель.
– Свой, что ли?
– неуверенно спросил Саент.
– Я-то свой, а ты кто?
– бросил Окассен, подходя вплотную. Он протянул руки и спокойно забрал Хель у остолбеневшего Саента:
– Что случилось?
– Потом, - быстро сказала Хель.
– Окассен, это Саент и Ирбис. Они спасли нас.
– Спасли?
– Окассен недоверчиво оглядел обоих, и тут только до него полностью дошел смысл ее слов.
– От чего спасли? Мэй... что с тобой?! Что приключилось, во имя Предка?!
– Еще один барон, - проворчал Саент.
– Не твое дело, - отрезал Окассен.
– Пошли в дом, и там ты мне все объяснишь, Хель. Все-все. Я человек любопытный.
Вид у него был мрачный, глаза жестко блестели, Хель с ужасом подумала, что он скажет, когда узнает все...
Не обращая внимания на остальных, Окассен с Хелью на руках вошел в ворота дома. Саент и Ирбис переглянулись.
– Зайдем, что ли?
– сказал Саент.
– Парню, смотри, совсем худо.
– А девочку благородный хозяйкой зовет, - задумчиво проговорил Ирбис.
– Вот и я говорю - любопытно. Пошли?
– И все трое двинулись за Окассеном.
Против ожидания, Окассен, выслушав рассказ об их похождениях, не вспылил, не разъярился. Видно, увидев Хель живой и невредимой, решил, что остальное значения не имеет. Он поручил Мэя заботам старой служанки мастера Гиральда, велел подать ужин и приготовить ночлег для всех, включая и Саента с Ирбисом, словом, распоряжался, как у себя дома. Мастер Гиральд только хмыкал, но ничего не сказал. Когда Хель умылась, Окассен заставил ее переодеться в мужской костюм, тот самый, в котором она выезжала из Ландейла.
–
– Владетеля вы добили?
– Нет, - почти виновато ответил Саент, - приглушил только и в канаву сбросил.
– Очухается, - хмыкнул Ирбис, - нечисть живучая.
Окассен строго глянул на него, но промолчал.
Когда ужин окончился, Хель решила зайти к Мэю, но ее задержал Саент.
– Это кого же я от барона отбил, плясунья?
– спросил он, чуть усмехаясь.
– Мое имя - Хель из Торкилсена, - спокойно ответила она.
Саент заморгал, глядя на нее сверху вниз:
– Да ну?! Вон ты где объявилась... Ну, недаром бароны тебя сожрать готовы. А это кто?
– он осторожно кивнул на Окассена.
– Друг.
– Тебе друзья-то, видать, нужны? Ненадежно тебя охраняют.
– Вот ты и возьмись.
Саент широко улыбнулся:
– И возьмусь! Хорошее дело - баронов по башкам лупить. Так бы ходил да тюкал... Или тебе это неприятно?
– Спасибо, Саент, - с улыбкой сказала Хель.
Мэя уложили спать в той самой каморке, где лежала раньше больная Хель. Когда она вошла, он лежал, прикрыв глаза, но услыхал ее шаги и вскочил. Кровь с его лица уже смыли, и оно было просто бледным, на лбу - большая ссадина.
– Лежи, - тихо сказала Хель, садясь на край кровати. Мэй схватил ее руки, крепко сжал.
– Хель, - шепнул он невнятно, - Хель, ведь скрипка разбилась...
– Ничего, - Хель постаралась улыбнуться.
– Найдем другую.
– Я не смог защитить тебя...
– Глупости!
– прервала она.
– Не смог, - упрямо и горько повторил Мэй.
– Если бы не они... Я ни на что не гожусь, Хель.
Хель молча наклонилась, поцеловала его в губы - распухшие, еще солоноватые от крови. Потом, почувствовав чей-то взгляд, выпрямилась, обернулась. В дверях каморки стоял Окассен.
– Иди спать, - сказал он строго, по-отцовски. Хель провела рукой по волосам Мэя, встала и ушла.
... Нам лечь, где лечь,
и там не встать, где лечь...
Автобус резко затормозил перед воротами туристского лагеря. Здесь шоссе обрывалось, и дальше вдоль ограды к замку вела неширокая пыльная дорога. Вывеска над воротами гордо гласила: "Дерзание" приветствует гостей!" Вывеску осеняла ветвями старая шелковица. Под ноги нам сыпались спелые до черноты ягоды. Ивар Кундри, который не преминул запечатлеть вывеску на кинопленку, поскользнулся на них и проклял вполголоса все шелковицы на свете. Все эти мелочи забавляли меня, но не отвлекали от главного - над мешаниной разноцветных палаток, над купами деревьев возвышался на холме замок. Эрнар. У меня было такое чувство, будто я вернулась домой.