Стрелочники истории. Дилогия
Шрифт:
Гости слегка опомнились и затянули обычную вступительную часть: они славословили новоиспеченного князя, передавая дары в виде соболиных шкурок, золотых и серебряных украшений, кубков для вина. Афанасьев обратил внимание, что среди подарков были только те предметы, на которые положили глаз недавно проскочившие по торжокскому рынку тетки из силура. Местного оружия из дрянного железа или доспехов, вроде бы обязательной части подношений князю среди даров не было.
"Однако, хорошо у них разведка работает!" - подумал он.
Арсений отвечал взаимными любезностями, отдаривался пресловутыми стаканами и маленькими карманными зеркалами. Когда коктейль был в основном допит, перешли ко второй части заседания. С новгородцами было все более ли менее понятно. Они переписали предыдущий договор, заменив Всеволода Ярославовича на Арсения Николаевича и предложили его тут же подписать. О мире, дружбе и добрососедстве там говорилось в самом начале довольно скупо и мимоходом. Большую часть договора составляли чуть ли не пофамильные списки землевладельцев, ремесленников и просто крестьян с распределением - кто и сколько из них платит Новгороду, а кто князю. Отдельным списком шел перечень подорожных, торговых, проездных, мостовых, воротных и прочих налогов и сборов, с указанием - какая часть идет в доход Новгорода, а какая Афанасьеву. Из-за обилия фамилий, долей, частей и чисел, кстати сказать, написанных не арабскими цифрами, а обозначенных кириллическими буквами, а также фит, ятей и прочих еров - договор был совершенно не читаем и не понятен.
Афанасьев предложил отложить подписание дня на два-три, во-первых, текст следует изменить, во-вторых, упростить:
– По тексту совершенно невозможно проследить полноту сбора, а главное проконтролировать чей человек что собрал и что утаил. Нужно упростить. Не знаю, как по вашей части Торжка, а лично я собираюсь у жителей Нового Торга отменить большую часть налогов, оставив лишь десятину с прибыли торговцев и ремесленников, да полгривны с каждой дюжины десятин земли у землепашцев. Потому как все эти деньги от сохи, с дыма или с коровы - учесть невозможно. Сменит землепашец соху на плуг и чего? Совсем никому ничего не должен? Про железный плуг в перечне налогов ничего не сказано, а им то как раз можно вдвое больше земли вспахать. Так что лучше от размера надела плясать. Тоже с торговцами. Один хворостом торгует, другой перцем. Ну принесет первый свой налог хворостом, оно тебе надо? Нет, по своей половине города решайте сами, только потом не жалуйтесь, что вольные жители из Торжка в Новый Торг перебираются.
Немного поспорили об окрестных землях. Новгородцы, прознав, что некий торговец Ивор согнал огромное количество людей в верховья Тверцы и что-то там копает, высказались, что неплохо бы получить свою долю с этих раскопок, ибо та земля новгородская. Афанасьев и тут уперся:
– Шахту бьют, бурый уголь добывать.
– Арсений Николаевич поднялся, вытащил из шкафа кусок угля и передал Иванке.
– Денег пока нет и в ближайшее время не предвидится. Пока месторождение освоят, пока пути доставки на промзону наладят. Хочешь, бери свою долю угольком. Но тогда самовывоз: будем отсыпать на бережку твою часть, приходи и вывози куда хочешь.
На вопрос Иванко, для чего сей камень нужен, ответил:
– Тебе? Не знаю, может и приспособишь где в хозяйстве, а нам нужен для стекольной фабрики. Вот когда стекольное производство поставишь, тогда и тебе уголек понадобится.
Делегация посовещалась между собой и решила отложить этот вопрос до момента пуска стекольной фабрики.
Ржевский воевода Ярун привез благодарность за спасенный от ворога Ржев, посетовал, что князь не зашел в сам город, его бы встретили как героя, передали б дары и прочее.
– Ты мою технику видел?
– спросил Арсений воеводу.
Тот кивнул, мол видел, дюже страшна и сильна.
– А как я бы с ней ко Ржеву подошел? Мы шли по водоразделу и вышли на Волгу, где и приняли бой. Чтобы попасть в Ржев мне нужно было спуститься по берегу на 30 верст и при этом форсировать два больших притока Волги, да один малый. Так что, пока - никак. Вот соорудим паром или баржу, чтобы танки можно было по воде возить, тогда может и навестим и Ржев, и Торопец, и любой другой город.
Воевода задумался и медленно качнул головой, мол, действительно такие тяжелые железные боевые повозки ни одна ладья не выдержит, утопнет.
Князь Владимир Мстиславич через своего воеводу передал пожелание подписать договор о мире и вечной дружбе. А пользуясь удачным стечением обстоятельств, в виде присутствия новгородской делегации, было бы не плохо подписать трехсторонний договор о том же самом.
– Сообща дружить против Ярославичей?
– уточнил Афанасьев.
Ярун помялся, поерзал и сказал, что действительно, во-общем и целом где-то так.
Арсений сказал, что и в этом случае ему нужно дня два-три подумать, согласовать текст:
– Надо мной тоже начальство есть.
Гости были в курсе, что где-то присутствует другой князь Шибалин, вассалом которого является Афанасьев. А еще Иванко посоветовал взять на службу Борислава Некуришинича, тиуна бывшего князя. Он хоть и жуликоват, зато все законы знает, должников помнит и вообще в хозяйстве незаменимый человек. Опять же с договором поможет разобраться и все нюансы растолкует.
– А разве он не сбежал с прежним князем?
– удивился Афанасьев.
Оказалось, что не сбежал. Куда ж он денется от дома и семьи? Но идти самому на поклон - боится, а новый князь не зовет. Иванко встретил его на днях. Такой вид у него был понурый, что Иванке стало его жалко, хоть раньше и был посадник с княжеским тиуном далеко не в лучших отношениях.
Когда делегации отбыли, иногородним Афанасьев предложил разместиться в его хоромах, в гостевых комнатах и чуть позже спускаться в столовую для трапезы. А Иванко попросил остаться.
У Афанасьева закралось подозрение, с чего бы это посадник сватает своего заклятого врага ему в помощники? Но после ряда хитрых вопросов и уклончивых ответов Иванко, все встало на свои места: Иванко и Борислав совсем не враги, а то что цапались между собой, так у партнеров всегда споры бывают. Ведь тиун и посадник имели несколько совместных торговых предприятий, зря что ли пасутся на одном налоговом поле? Только до сего дня об этом никто не знал. Да и сейчас Иванко был убежден, что ни о чем лишнем он не проболтался.