Стрелок-2
Шрифт:
— Так значит, я не ошибся и Будищев — ваш любовник?!
— Ошиблись, причем, как всегда. Он — мой жених.
— Что?!
— Что слышали! Дмитрий сделал мне предложение, и я с радостью приняла его.
— Много чести для такой дряни, как вы — мадемуазель Берг, или как вас там…
— Ипполит, возьмите себя в руки, — тихо, но вместе с тем твердо прервала своего товарища Искра, затем обернулась к модистке. — Разумеется, вы Гедвига — свободная женщина и не должны давать нам отчет в своих сердечных делах. Но также, вы — член нашей организации и у вас есть известные обязательство перед нами. И потому, мы крайне
— Моим выбором?
— Да. Можно сказать и так. Стань вашим избранником любой другой человек, я бы первая стала на вашу сторону, но этот Будищев… Я считаю, Ипполит совершенно прав на его счет, он может быть опасен для нас!
— И чем же? Уж не думаете ли вы, что он может быть связан с жандармами?
— Кто знает, Гедвига, кто знает. Такой человек способен на многое, в том числе и на любую низость!
— И поэтому вы организовали слежку, к которой не постеснялись привлечь даже Аркашу?!
— Простите, я вас не понимаю!
— Не делайте недоуменное лицо, — зло рассмеялась ей в лицо Геся. — Вот уже неделю за нами по пятам, неумело прячась при этом, ходят люди, которых я искренне считала своими товарищами.
— Ты что-нибудь знаешь об этом? — обеспокоенно спросила Икра, обернувшись к Крашенинникову.
— Нет, — покачал тот головой, — но это многое бы объяснило.
— Что ты имеешь в виду?
— В последнее время Григорий и его друзья очень странно себя вели. Я даже хотел поговорить с ним, но не успел.
— Святая невинность! — не удержалась от восклицания модистка.
— Можешь думать, что хочешь, — отмахнулся Ипполит.
— А тут и думать нечего…
— Помолчи! — бесцеремонно прервал её адвокат, — Мы говорим не о них, а о тебе. Ты помнишь, в какой дыре я тебя нашел? И чем ты отплатила мне? Чем ты лучше любой продажной девки из грошового борделя?
— Замочите! — задохнулась от возмущения девушка. — Вы не смеете говорить мне такие вещи. Да я работала день и ночь в этом мерзком городишке, обшивая чванливых купчих и их перезрелых дочек, но никто не смеет упрекнуть меня, в том, что я делала что-то постыдное. По крайней мере до встречи с вами. И если я и была любовницей, то только вашей, но теперь это, слава богу, в прошлом. А теперь убирайтесь отсюда, я не хочу вас более видеть!
— А вы не забыли, что это я плачу за эту квартиру? Так что убираться придется вам — милочка!
— Что?! Да я лишней минуты не останусь здесь…
— Замолчите! Вы! Оба!!! — почти закричала, не выдержавшая их препирательств Искра. — Я не желаю присутствовать при подобных сценах и ухожу. Вы — Ипполит, пойдете со мной. У нас есть более насущные дела, чем это.
— Да вы правы, — пошел на попятный Крашенинников. — Мне очень жаль, что это произошло у вас на глазах, но сами понимаете, в подобных обстоятельствах, я не мог…
— Мне нет дела до ваших обстоятельств. Нам нужно идти. Из-за последних событий может возникнуть много проблем.
— Простите, — неожиданно для самой себя спросила Геся. — Вы, верно, говорите о покушении на великого князя?
— Вы тоже слышали? Только не о покушении, а убийстве.
— А где оно произошло?
— На Мойке, а что?
— Нет, ничего, — помотала головой девушка и задумалась.
— Теперь мы уходим, но позже вернемся к этому разговору.
Едва за нежданными и не слишком приятными гостями закрылась дверь, взволнованная кухарка оказалась перед хозяйкой.
— Как же это теперь, барышня, неужто уходите?
— Подслушивала? — грустно усмехнулась модистка. — Впрочем, оно к лучшему. Ничего не надо объяснять.
— А куда?
— Так ведь слышала, наверное. Замуж я выхожу.
— И, слава Богу! Барышня вы хорошая, добрая, должно и вам в жизни счастье улыбнуться. Совет да любовь. Жалко только место терять. Еле-еле нашла, а теперь Ипполит Сергеевич, как пить дать, рассчитает.
— Я бы предложила тебе пойти со мной, только ещё сама не знаю, где мы будем жить и как.
— Известное дело, — вздохнула кухарка. — Мужики они с нашей сестрой завсегда так, поманят, а мы уж и готовы на край света босиком. До чего же народ бессовестный — страсть!
— Ты не ругаешь меня?
— Да боже упаси! Оно же ясно было, что Ипполит Сергеевич на вас не женится, а другой после него может и не позарится. Так что коли зовут, так и рассуждать нечего.
— Ты мне поможешь собраться?
— Да куда же я денусь, барышня!
Работа в мастерской, как и на всех других предприятиях Петербурга, начиналась чуть свет. Толком не проснувшийся Сёмка, рано утром раскрыл двери для своих приятелей и, отчаянно зевая, наблюдал, как они расходятся по рабочим местам.
— Чайку бы, господин мастер? — с дурашливой улыбкой спросил один из них.
— Какой я тебе мастер, — пробурчал в ответ мальчишка. — А чай свой иметь надо!
— Ну не жмись, сам, поди, голодный!
— Ладно, — сдался Семён. — Колите лучину, сейчас воду вскипятим.
— Сей момент, — повеселели мальчишки и бросились разводить огонь.
Вообще, Дмитрий был совсем не против, чтобы его юные работники могли перекусить в мастерской, и даже покупал для этого продукты, из которых Анна каждый день готовила им изрядный котелок щей или каши. Однако к вечеру вся еда неизменно бывала съедена, и на следующее утро приходилось довольствоваться лишь пустым чаем. К тому же, его юный заместитель считал, что прежде надо работать, а уж потом чаевничать. Но порядок порядком, а дружба тоже не последнее дело. К тому же, есть действительно хотелось.
Вода в помятом медном чайнике скоро забулькала, и Сёмка с торжественным видом высыпал туда точно отмерянную порцию сушенной китайской травы [66] . По мастерской тут же поплыл умопомрачительный аромат, сводящий с ума голодных мальчишек. Для большинства из них, даже морковный чай был до сих пор недосягаемой роскошью, поскольку дома приходилось довольствоваться простым кипятком.
Пока напиток настаивался, молодые люди приступили к дележке хлеба. Его с вечера осталась едва ли полфунта, что для них было не то что на один зуб, а скорее на один нюх! Но, тем не менее, его аккуратно распилили суровой ниткой, чтобы всем досталось поровну, после чего Семен выдал каждому по маленькому кусочку колотого сахара. Если его положить за щеку, а потом пить маленькими глотками, то могло показаться, что весь чай сладкий, как у господ.
66
Китайская травка. — Народное название чая.