Стрелок-4

Оченков Иван Валерьевич

Дворнику эта мысль показалась разумной и он опрометью бросился вниз, после чего там вскоре раздалась трель свистка. И в самом деле, его обязанность сообщить, а дальше пусть у пристава голова болит о барских делах. А дело Ахмета — сторона!

— Приказания будут, ваше благородие? — почтительно поинтересовался швейцар, почтительно поедая глазами начальство.

— Пожалуй, что нет. Хотя, не знаешь ли, где моя прислуга обретается?

— Как не знать, господин подпоручик. Марфутка, то есть, горничная, к соседям на третьем этаже перешла. Они как раз свою Лушку рассчитали, вот она и подсуетилась.

А кухарка бедует. Не нашла еще места себе. Да и расплатиться с ней Гедвига Генриховна не успели. Прикажете позвать?

— Валяй, — кивнул Будищев, входя внутрь.

— Это мы мигом, со всем нашим удовольствием! — вслед ему отрапортовал бывший солдат.

Квартира выглядела нежилой. По полу разбросаны какие-то бумаги, непокрытая чехлами мебель сдвинута в беспорядке, дверцы шкафов распахнуты настежь и все это покрыто толстым слоем пыли.

— Самки собаки! — не удержался Дмитрий, глядя на все это безобразие.

Нужно было что-то решать, то ли собирать прислугу и заниматься приборкой, то ли бросить все к черту и перебраться в другое место, выкинув из памяти этот период жизни. Под ногами его что-то хрустнуло. Наклонившись, он увидел, что это фарфоровая статуэтка, изображавшая не то пастушку, не то танцовщицу. Когда-то она заинтересовала Гесю и он, не раздумывая, купил ей подарок, а теперь маленькая фигурка лишилась руки.

— Твою ж мать! — вздохнул Будищев.

В этот момент в дверь тихонечко постучались, скорее даже поскреблись. Открыв дверь Дмитрий увидел девушку, служившую у них прежде горничной. Судя по всему, дела у нее шли неплохо. Новенькое платье с передником, белоснежный накрахмаленный чепец, еще более покруглевшее с их последней встречи лицо с милыми ямочками на щеках.

— Дмитрий Николаевич, — фальшиво всхлипнула она, — горе-то какое!

— Привет, — хмыкнул он.

— Как хорошо, что вы вернулись, — затараторила она, сообразив, что в ее сочувствии никто не нуждается. — Гедвигу Генриховну как забрали, нас почти сразу выставили. Даже собраться толком не дали, не говоря уж о расчете. А уж мы так за нее с Домной переживали, так переживали, а нам и неизвестно ничего!

— Так уж и ничего? — усмехнулся моряк.

— Говорят, — перешла на заговорщицкий шепот горничная, — что госпожа Берг вовсе даже не Берг, а жидовка по имени Геся Барнес и она совсем не крещеная.

Вывалив на бывшего хозяина эту сногсшибательную по ее мнению информацию Марфуша замолчала, выжидая как тот отреагирует.

— Мы, конечно же, не поверили ни в одно это лживое слово, но все-таки люди говорят, — продолжила она, так и не дождавшись ответа Будищева.

— Ты что хотела-то? — скучающим голосом спросил Дмитрий.

— Расчет, — поджала губы девушка. — Мне Гедвига Генриховна за два… то есть три последних месяца не заплатила.

— Негодую вместе с тобой, — усмехнулся подпоручик.

— Что?! — не поняла его горничная.

— Я говорю, скоро твоя хозяйка вернется, тогда и спросишь у нее свои деньги, а я ваших дел не знаю. А теперь ступай с богом. Я слышал у тебя новое место? Хозяева, поди, не обрадуются, что ты по чужим квартирам шлындаешь!

Не ожидавшая подобного ответа Марфа пошла пятнами и спешно ретировалась, бубня про себя, что так порядочные господа не поступают.

Примерно через полчаса появилась кухарка Домна и, увидев, что Будищев складывает разбросанные по полу вещи, тут же присоединилась к уборке.

— Доброго здоровьичка, Дмитрий Николаевич, — поприветствовала она его и тут же всплеснула она руками. — Ишь, что ироды понаделали! Это же рази можно так с людями? Дайте ка мне это, неча вам мундир пачкать.

— И тебе не хворать, — усмехнулся хозяин. — Как поживаешь?

— По всякому, — не стала плакаться потерявшая место прислуга. — Мир не без добрых людей, помогли.

Выглядела она гораздо хуже Марфы. И одежда поплоше, и лицо не такое довольное, но прежде всего в глаза бросались ее руки, красные и натруженные. Судя по всему, женщина чтобы прокормиться подалась в прачки.

— С тобой Гедвига тоже не рассчиталась? — спросил Дмитрий.

— Да когда ей? — пожала плечами Домна. — Нам хоть собраться дали, а ее под белы руки и поволокли.

— И много задолжала?

— Так за последнюю неделю.

— Держи, — протянул ей пятерку хозяин.

— Да много это, Дмитрий Николаевич, — отказалась кухарка. — Тем более что неделя-то неполная вышла. Вы меня лучше назад возьмите.

— Бери-бери, — вложил ей в руки купюру Будищев. — Тут порядок еще наводить и наводить, продуктов опять же купить надо. Короче, не долби мне мозг, и без тебя есть кому. А что до места, так оно твое.

— Вот спасибо, — обрадовалась женщина. — Без места-то простому человеку худо. Да вы и сами, поди, знаете.

— Это, да, — кивнул головой подпоручик, — я вот другого не знаю. Жандармы ничего не говорили, за что Гедвигу забрали?

— За что забрали, врать не буду, не знаю. А только в последнее время, вокруг Геси вашей много разного народа крутилось. Все коробки какие-то приносили, потом уносили. Не тяжелые, но и не особо легкие. С бумагами, наверное, а может еще с чем. Я внутрь-то не лазила, не мое это дело. Да не смотрите на меня так, вестимо, знали мы, что Геся она, а не Гедвига. От прислуги разве такое утаишь?

— Вот как?

— Так вы сами, Дмитрий Николаевич, ее так называли, когда думали, что никого рядом нет. Опять же, наружность у нее, как ни крути, жидовская. Мы, правда, думали, что она из выкрестов, но то опять же не наше дело. В конце концов, жиды тоже люди, а плохого мы не от вас, ни от нее не видели.

Третьим квартиру Будищева посетил полицейский, очевидно вызванный дворником Ахметом.

— Здравию желаю, вашему благородию, — рявкнул он, отдавая честь.

— Ефим? — удивился Дмитрий, узнав в городовом своего старого знакомого.

— Так точно, господин подпоручик!

— Не тянись, мы вроде не чужие люди.

— Э, нет, Дмитрий Николаевич, вы теперь в чины вышли, так что запанибрата никак нельзя!

— Ладно, как знаешь. Ты зачем приперся?

— Да как сказать, вашбродие, — помялся Ложкарев. — Не положено печати полицейские самовольно снимать.

— А жить я под мостом должен?

— Никак нет! Просто пришли бы в участок, да сказали, мол, так и так, желаю вселиться в свою квартиру и вся недолга! И начальству приятственно и вам невелика канитель.