Стрелок из Салмы
Шрифт:
– «Чти скрытые буквы».
Снова в воздухе полыхнула искра, и запахло горелым. Айна убрала руку с пояса, увидев, что с ней ничего плохого не происходит. Потом снова взяла в руки книгу, перевернула её вверх ногами и открыла страницу посередине. Глаза её и вправду теперь видели текст, написанный другим шрифтом и коротким слогом.
– Это какая-то поэма или песнь?
– Возможно. Я и сама всего не знаю, Айна. Думаю, тебя стоит оставить наедине на какое-то время. Хотя, если хочешь, есть ещё один волос. Называется «Прочти, не успев моргнуть». Усвоишь весь том за секунду.
– Хватит
– Ну, как знаешь.
Айна уселась на диван и погрузилась в чтение с самого начала книги. Она была так увлечена, что даже не услышала, как Байлур победно закричал в соседней комнате. Похоже, их ожидала спокойная ночь.
Глава 18
– Хрррррр...
Храп, раздававшийся из приоткрытого рта развалившегося рядом с ним на полу Пухляша, разбудил Саира. Стрелок приоткрыл глаза и осмотрелся. Большой зал с высоким потолком и огромным накрытым явствами столом, занимавшим почти всё свободное пространство, был заполнен спящими полуголыми женщинами. Саир начал вспоминать прошедшие события сквозь дымку пробуждающегося сознания. Блондинок они с Пухляшом спасли ещё вчера, а пир, продолжавшийся всю ночь, превратился в вакханалию, пронёсшуюся теперь калейдоскопом перед глазами стрелка. Калейдоскопом, вызвавшим приступ сильной похмельной головной боли.
Саир уселся поудобнее на широком стуле с обитой бархатом спинкой и громко хлопнул в ладони.
– Боль, а не пора ли тебе отправиться восвояси?
– сказал он, морщась от восходящего солнца, лучи которого пробивались сквозь полузадёрнутые шторы.
Боль и вправду сразу ушла, хотя это и не доставило стрелку особой радости, а Пухляш, видимо разбуженный хлопком в ладони, громко всхрапнул и замахал руками, словно отгоняя от себя невидимую угрозу.
– Поднимайся, мой круглый друг - строго сказал Саир, наблюдая за тем, как Пухляш - тот самый, которого он не так давно пощадил на арене Эстагарда и волею судьбы оказавшийся в том же самом месте, что и стрелок - приходит в себя. Хотя у Пухляша было и обычное имя – Нарт – на прозвище он реагировал даже лучше, и его оно нисколько не обижало.
– Чего?!? – пробурчал тот, протирая сонные глаза.
– Пора действовать, говорю. Я разработал пошаговый план, - ответил Саир, сам не до конца веря в то, что собирается сделать сегодня.
– Первый шаг мы совершим уже совсем скоро, прогнав похмелье из твоей головы.
– План чего? – Пухляш почесал затылок, улыбаясь просыпающейся неподалеку блондинке, которая начала потягиваться, поправляя одновременно бретельку своего платья. – Если ты по поводу вызволения брюнеток из тёмных пещер, то...
– Брюнетки переносятся на неопределённый срок, дорогой друг. Скорее всего на пару сотен лет, как раз к нашему второму пришествию в эти края. Как и внеочередное воскрешение злодея из бочки с маринадом. Или куда мы его там вчера загнали?
– Не понял тебя сейчас, Саир. – Лицо Пухляша приобрело напряжённое выражение. – Ты о чём вообще?
– О том, что пора убираться отсюда и возвращаться назад в Эстагард. Я уже посовещался сам с собой. Будем действовать по утверждённому мной плану, - стрелок стащил из хрустальной вазы со стола расколотый орех и принялся грызть его.
– Сбежать из рая? Ты, похоже, вчера неудачно присел на стул и отсидел себе голову. Подожди немного, это пройдёт. Надо быть умалишённым, чтобы добровольно отказаться от всего этого, - Пухляш обвёл зал руками, сосредоточив особое внимание на просыпавшихся вокруг них обитательницах замка. – Я только привык к нефильтрованному элю со вкусом молодых слив, а ты хочешь лишить меня этого счастья? Так дело не пойдёт.
– Боюсь тебя расстроить, но дело пойдёт именно так. Иначе будет только хуже.
– Разве у лучше может быть хуже? – Пухляш недоверчиво покрутил головой.
– Ещё как может. Когда твой второй подбородок станет размером с живот, а под ним начнёт расти третий, будет уже поздно что-то менять. Причём не в подбородке, а в твоей голове.
Стрелок хлопнул в ладоши, и зал с его обитателями вокруг них исчез, и они оказались посреди поля c цветущими ромашками и васильками. Тёплый ветер обдувал их со всех сторон, что, однако, не смягчило раздражения во взгляде ошарашенного Пухляша.
– Поосторожнее со сменой декораций! Я ещё не закончил с блондинками. Будешь буянить - отправлюсь обратно к себе. А сам катись хоть на все четыре стороны.
– Ты уже итак сыграл свою роль, Пухляш, оказавшись единственным живым существом среди всего этого мёртвого мрака, царящего вокруг. Своим немыслимым несовершенством ты убедил меня в том, что даже неидеальное естество значительно лучше совершенного неестества.
– Ничего не понял. Какого ещё мёртвого мрака? Какого неестества? Да ты катался как сыр в масле последние месяцы. Вместе со мной. Пил, гулял, любодействовал. О каком мраке ты говоришь? Я что-то упустил? Ты подвинулся головой на почве пьянки? Так хлопни в ладоши и всё пройдёт. Чай не в пустыне живём. Кот не дремлет и исполнит твоё желание.
– Уже хлопал – не отпускает.
– А если надоело всё - построй себе монастырь с монахами. – Пухляш поднялся на ноги, заправляя грязную рубаху в широкие штаны-шаровары. – Или лучше с монашками. С ними будет веселее причащаться.
Пухляш заржал, хлопая себя ладонью по выступающему пузу. Он так гордился своей внешностью, что не захотел менять её даже при наличии возможности сделать это по одному щелчку пальца.
– Мысль твоя внимания достойна, друг мой, но план в голове моей уже дозрел до стадии неотвратимого исполнения, - лицо Саира было на удивление серьёзно.
Пухляш насупился и сурово посмотрел на Саира.
– И в чём же твой план, стрелок?
– Для начала попробую уломать главного смотрителя всего этого безобразия.
– Усатого?
– Его самого, будь он неладен. Что там любят коты, не припомнишь? Кусать в руку и спать круглые сутки?
Саир снова хлопнул в ладоши, и они мгновенно переместились на берег моря. Говорящий кот снова сидел в своём кресле у самой кромки воды, только на этот раз в руке он держал странную палку с огромным пучком надетой на неё ваты. Самым странным для Саира и Пухляша было то, что кот эту вату ... ел. Морда его ни капли не изменилась при появлении гостей, словно он не заметил их присутствия.