Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли
Шрифт:
– Тогда скажи его дважды, Роланд, потому что, по мне, все равно это звучит как дерьмо.
Стрелок пожал плечами.
– Я не силен в философских проблемах. И историю я не учил. Я знаю только, что прошлое – это прошлое, а будущее – это будущее. То, что ждет тебя впереди, и есть ка, и оно как бы само по себе и ничему не подвластно.
– Да? – Эдди поглядел на север. – Насколько я вижу, все, что ждет меня впереди, это около девяти миллиардов миль этого сраного берега. Если это – ка, значит, они с «кака» –
Роланд про себя подумал, а задавал ли Эдди хоть раз этот вопрос своему брату, но спросить сейчас об этом означало начать долгий и бессмысленный спор, поэтому он сказал только, указывая на север:
– Для начала туда.
Эдди смотрел и не видел ничего, кроме все того же серого берега, покрытого ракушками и камнями. Он повернулся обратно к Роланду, собираясь уже отпустить какое-нибудь язвительное замечание, но, увидев суровую уверенность на его лице, опять стал вглядываться в даль. Он прищурился. Заслонил рукой левую половину лица от лучей заходящего солнца. Ему отчаянно хотелось увидеть хоть что-нибудь, что-нибудь, черт, пусть даже мираж, но там не было ничего.
– Можешь думать обо мне все, что угодно, – медленно проговорил он, – но я считаю, что это трюк, подлый и нечестный. Там, у Балазара, я ради тебя рисковал своей жизнью.
– Я знаю. – Стрелок улыбнулся. Он вообще улыбался редко, и эта улыбка осветила его лицо точно внезапный луч солнца в ненастный день. – Вот почему я поступил с тобой честно, Эдди, и не стал тащить тебя с собой силой. Она здесь. Я увидел ее еще час назад. Я сначала подумал, что это мираж или игра моего воображения, но она здесь. Без дураков.
Эдди опять повернулся туда и смотрел, пока на глаза не навернулись слезы. Наконец он сказал:
– Я ничего не вижу, только этот проклятый пляж, а зрение у меня стопроцентное.
– Я не знаю, что это значит.
– Это значит, что, если бы там что-то было, я бы это увидел! – И все-таки он сомневался. Кто знает, как далеко видит Роланд своими суровыми голубыми глазами. Может быть, только чуть дальше, чем Эдди.
А может быть, намного дальше.
– Ты увидишь ее, – пообещал стрелок.
– Что я увижу?
– Сегодня мы до нее не доберемся, но, если зрение у тебя хорошее, как ты говоришь, ты увидишь ее еще до того, как диск солнца коснется воды. Если только не будешь стоять тут на месте и разевать пасть.
– Ка, – съязвил Эдди.
Роланд кивнул совершенно серьезно:
– Ка.
– Кака, – добавил Эдди и рассмеялся. – Пойдем, Роланд. На экскурсию. И если я ничего не увижу до того, как диск солнца коснется воды, ты меня угощаешь цыпленком. Или биг-маком. Чем угодно, только не омаром.
– Пойдем.
Они зашагали вперед, и еще за час до того, как солнце коснулось линии горизонта, Эдди разглядел вдали какой-то непонятный силуэт – смутный, едва проступающий, как сквозь туман, еле различимый, но все-таки там что-то было. Что-то новенькое.
– О'кей, – сказал он. – Я вижу. У тебя зрение, наверное, как у супермена.
– Как у кого?
– Ладно, проехали. Мы имеем тяжелый клинический случай культурного отставания.
– Чего?
Эдди расхохотался:
– Ладно, проехали. Это что?
– Увидишь.
И стрелок двинулся дальше, прежде чем Эдди успел спросить что-нибудь еще.
Минут через двадцать Эдди решил, что он действительно видит. А еще через четверть часа он уже был абсолютно уверен. До этой штуки на берегу оставалось еще две-три мили, но он уже понял, что это. Дверь. Ну конечно. Еще одна дверь.
В ту ночь они спали плохо и наутро отправились в путь еще за час до того, как пики гор явственно проступили в дымке рассвета. Они добрались до двери одновременно с первыми лучами солнца – такого спокойного и надменного. Эти лучи, словно лампы, осветили их щеки, заросшие многодневной щетиной, и в беспощадном их свете стрелку снова было сорок, а Эдди казался не старше того Роланда, который вышел на бой с Кортом со своим оружием – соколом Давидом.
Эта дверь была точно такой же, как первая, только надпись на ней гласила:
– Ну вот, – тихо вымолвил Эдди, глядя на дверь, которая просто стояла на берегу, а петли ее крепились к какому-то неведомому косяку в проеме между двумя мирами, между двумя Вселенными. Она стояла с высеченным на ней сообщением, реальная, как скала, но таинственная, как свет звезд.
– Ну вот, – согласился стрелок.
– Ка.
– Ка.
– И отсюда ты должен извлечь второго из своей тройки?
– Похоже на то.
Стрелок понял, что собирается сделать Эдди, еще до того, как Эдди сам это осознал. Он увидел, как Эдди рванулся вперед, еще до того, как он сам сдвинулся с места. Роланд мог бы вывернуть руку Эдди и сломать ее в двух местах, прежде чем Эдди сообразил бы, что случилось, но стрелок даже не шевельнулся. Мало того: он позволил Эдди выхватить револьвер из правой своей кобуры. В первый раз в жизни Роланд позволил, чтобы кто-то прикоснулся к его оружию без разрешения. И все же он даже не шевельнулся, чтобы остановить это святотатство. Он лишь спокойно, едва ли не мягко, взглянул на Эдди.
Напряженное лицо Эдди так и пылало. Белки его выпученных глаз, казалось, горят. Он держал тяжелый револьвер обеими руками, и все равно дуло дрожало, мотаясь из стороны в сторону.
– Открывай, – сказал он.
– Ты ведешь себя глупо. – Голос стрелка оставался спокойным. – Мы с тобой оба не знаем, куда ведет эта дверь. Вовсе не обязательно, что она откроется в твою Вселенную, не говоря уж о том, чтобы в твой мир. Откуда нам знать, может быть, у Госпожи Теней восемь глаз и девять рук, как у Шивы. И даже если она откроется в твой мир, то, быть может, мы окажемся в далеком прошлом, задолго до твоего рождения, или в далеком будущем.