Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

Кинг Стивен

Две женщины лежали на пляже лицом к лицу, приподнявшись, как змеи, готовые атаковать, пальцы с одинаковыми отпечатками смыкались вокруг одинаковых шей с одинаковыми морщинками.

Эта женщина пыталась убить ее, но эта женщина – не настоящая. Нереальная, как и та девочка. Девочка – это просто сон, который привиделся ей после того, как упал кирпич… Но сейчас сон стал явью, сон вцепился ей в горло и пытался убить ее, пока стрелок там спасал своего друга. Сон, ставший явью, матерился ей в лицо, брызжа горячей слюной.

Это

я взяла то синее блюдце, потому что эта Тетка положила меня в больницу, и потом, у меня никогда не было такого «особенного» блюдца, и я разбила его, потому что так было надо – его разбить, а потом, как только я видела белого парня, я и его избивала, я всегда била белых парней, потому что им так и надо, и воровала я в магазинах, где только «особенные» продают товары, только для белых, которые там жиреют, пока наши черные братья и сестры голодают в Гарлеме, а детишек их пожирают крысы… это все я, слышишь, сука? Это все я. Я… Я… Я…

Убить ее, подумала Одетта, но поняла, что не сможет.

Она не могла убить эту ведьму и выжить сама, точно так же, как и эта отвратительная девка не могла просто так убить ее и спокойно жить себе дальше. Они могут лишь задушить друг друга, пока Эдди и тот (Роланд/Гнусный Мужик), который позвал их из-за двери, погибают там, у воды, пожираемые заживо. Но это будет конец для всех. Однако она могла еще (любовь/ненависть) отступиться.

Одетта отняла руки от горла Детты, хотя та продолжала остервенело душить ее, перекрывая дыхание. Вместо того чтобы душить свою противницу, она обняла ее.

– Нет уж, сука! – завопила Детта, но в этом истошном крике смешались и ненависть, и благодарность. – Нет, оставь меня, слышишь, оставь меня…

У Одетты не было уже голоса, чтобы ответить. Когда Роланд отпихнул ногой первого омара, а второй уже подбирался, навострившись цапнуть Эдди за руку, она сумела лишь прошептать этой ведьме в ухо:

– Я люблю тебя.

Руки сжались еще сильнее смертоносной петлей… и вдруг обмякли.

Исчезли.

У нее снова возникло такое чувство, как будто ее выворачивает наизнанку… а потом вдруг – о радость! – она стала единой. Цельной. В первый раз с того дня, когда выродок по имени Джек Морт бросил кирпич на голову маленькой девочке, которая оказалась на этой улице лишь потому, что белый таксист уехал, не пожелав подвозить негритосов (а отец ее из гордости не захотел еще раз попробовать вызвать машину, опасаясь повторного отказа), она стала единой. Она, Одетта Холмс. Но другая?..

– Шевелись, сука! – завопила Детта… однако это был ее собственный голос: они с Деттой слились воедино. Сначала она была одна, потом их стало две, а теперь стрелок «извлек» из нее третью женщину. – Шевелись, иначе их сожрут!

Она глянула на патроны. Нет, времени у нее нет. Пока она будет перезаряжать револьвер, все будет кончено. Оставалось только надеяться.

Но что еще можно сделать? – спросила она себя и взялась за оружие.

И вдруг ее смуглые руки сотряс громовой удар.

17

Омарообразная тварь нависла прямо над лицом Эдди – в ее выпученных глазах, хотя и мертвенных, поблескивал жуткий огонь какой-то отвратительной жизни. Клешня потянулась к лицу.

– Дод-а-… — начало было чудовище и вдруг разлетелось на мелкие кусочки.

Роланд заметил, как чудище подбирается к его левой руке, и подумал еще с мрачным юмором: Вот и другая рука… И вдруг омарообразная тварь превратилась в ошметки панциря и зеленоватых внутренностей, разлетевшиеся во все стороны.

Он обернулся и увидел женщину потрясающей красоты. От ее бешеной ярости замирало сердце.

– НУ ДАВАЙТЕ, МУДИЛЫ, – кричала она. – ДАВАЙТЕ-ДАВАЙТЕ. ТОЛЬКО ПОПРОБУЙТЕ К НИМ ПОДПОЛЗТИ! Я ВАМ ТАК СТРЕЛЬНУ, ЧТО ПУЧЕГЛАЗЫЕ ВАШИ ЗЕНКИ ПОВЫЛЕТЯТ ЧЕРЕЗ ЗАДНИЦУ!

Она разнесла на куски и третьего омара, который проворно подбирался к расставленным ногам Эдди, желая не только ими подзакусить, но заодно и лишить его мужского достоинства. Омара смело, как фишку для игры в блошки.

Роланд давно уже подозревал, что эти твари наделены зачатками интеллекта, теперь его подозрения подтвердились.

Остальные омары поспешили отступить.

Очередной выстрел не получился, вышла осечка, но зато следующим она разнесла на куски еще одного из ретирующихся чудищ.

Остальные еще быстрее припустили к воде. Похоже, у них пропал аппетит.

А Эдди тем временем задыхался.

Роланд пытался как-то ослабить веревку, глубоко врезавшуюся в шею Эдди. Багровое его лицо постепенно чернело. Он еще боролся, но все слабее и слабее.

Но тут руки Роланда оттолкнули руки посильнее.

– Я сама о нем позабочусь.

В руке у нее был нож… его нож.

О чем позаботишься? – подумал Роланд, уже теряя сознание. О чем ты сейчас позаботишься, когда мы оба у тебя в руках?

– Кто ты? – успел еще выдавить он, погружаясь во тьму, что чернее ночи.

– Я – это три женщины, – услышал он ее голос, как будто он долетал до него с края глубокого колодца, куда он падал. – Та, кем я была сначала. Та, которая не имела права быть, но была. И та, кого ты спас. Спасибо тебе, стрелок.