Стрелок. Несостоявшийся граф
Шрифт:
Пока они обошли всю гостиную, хозяйка успела представить его всем присутствующим, попутно просвещая юного неофита, кто есть кто, иной раз делая это весьма едко.
– Генерал Хлынов.
– Экий молодец! – ревниво оглядев ордена Дмитрия, прошамкал старый служака, сплошь увешанный наградами, среди которых, впрочем, не было ни одной с мечами [14] . – За что пожалован?
– За штурм Геок-Тепе, ваше превосходительство! – почтительно, но вместе с тем с легкой небрежностью отвечал подпоручик,
14
То есть среди наград не было боевых.
– Вот оно что, – пренебрежительно фыркнул Хлынов, видимо не считавший текинцев серьезным противником.
– Недавно перебрался в столицу, надеясь выхлопотать место в сенате, – просветила Будищева княгиня, как только они отошли. – Пока ничего не добился, и не похоже, что добьется. Чтобы вести привычный образ жизни, заложил имение.
– Не жили богато, не стоит и начинать, – усмехнулся моряк.
– Княгиня Мещерская с дочерями. Посмотрите, какие очаровательные барышни, не правда ли?
– Лиззи.
– Китти.
– Энни, – представились на английский лад три неуловимо похожие друг на друга фигуристые девицы.
– Весьма рад, – отозвался подпоручик, скользнув равнодушным взглядом по не скрывавшим своего интереса барышням, – Дмитрий.
– Общепризнанные дурочки, – безжалостно добавила хозяйка салона, едва они покинули Мещерских. – К тому же папенька успел спустить почти все свое состояние, а потому на приданое рассчитывать не стоит.
– И в мыслях не было, – снова улыбнулся Дмитрий.
Так они постепенно обошли почти весь зал. Княгине неожиданно пришелся по вкусу выслужившийся из нижних чинов бастард. Молодой человек оказался хоть и несколько неотесанным, но умел обаятельно улыбаться и многозначительно молчать. А уж если начинал говорить, то речь его оказывалась не лишена остроумия и своеобразного стиля. Но главное, у него на все было свое мнение, причем совершенно оригинальное.
– Видите вон того взволнованного молодого человека в армейском мундире? Говорят, он весьма талантливый литератор, хотя мне описанные им жуткие подробности войны кажутся чрезмерными. В Петербург приехал, чтобы показаться врачам.
– Гаршин? – узнал бывшего сослуживца Будищев, после чего они обменялись крепкими рукопожатиями.
– Вы знакомы? – приподняла бровь княгиня Долли.
– Служили вместе, – неопределенно ответил подпоручик.
– А вот это дети барона Штиглица. Наследники всего капитала придворного банкира.
– Мое почтение, господа, – поклонился подпоручик, не сводя глаз с зардевшейся барышни.
К большому удивлению хозяйки, Людвиг дружески протянул Дмитрию руку.
– Ах да, – сообразила хозяйка, – они ведь тоже участвовали в походе на текинцев. – Вот вы откуда их знаете.
– Не только, – загадочно улыбнулся Дмитрий, еще больше укрепив княгиню Долли в ее подозрениях.
В прежние времена, когда трава была зеленее, солнце ярче, а нравы патриархальнее, матери строго следили за дочерями, чтобы те не общались с молодыми кавалерами наедине и ненароком не скомпрометировали себя. Но в салоне княгини Долли все было проще, и молодежь вскоре собралась в свой кружок. Центром его оказался диван, на котором в окружении сестер Мещерских с комфортом устроилась Люсия Штиглиц, а вокруг толпились молодые люди в мундирах и партикулярных платьях, непрерывно старавшиеся услужить своим прелестным спутницам и осыпавшие их комплиментами.
– Господин Гаршин, а почитайте нам свои стихи, – весьма некстати попросила Лиззи, явно положившая глаз на литератора.
– Просим-просим, – подхватили сестры, окончательно оконфузив молодого человека.
– Но я не пишу стихов, – возразил тот, нервно дернув головой.
– Какая жалость, – надула губки поклонница.
– Всеволод Михайлович очень скромен, – пришел к нему на помощь Будищев, пользуясь моментом, чтобы подобраться ближе к Люсии. – Но поверьте, поэзия ему не чужда!
– А вы сочиняете что-нибудь? – переключилась на него княжна Мещерская.
– Стихи нет, – двусмысленно ответил ей Будищев, – но сочинить что-нибудь могу запросто.
– Так сочините что-либо для нас, – неожиданно попросила Люсия.
– И спойте, – тут же добавила неугомонная Лиззи.
Будь на месте Дмитрия обычный человек, он бы, вероятно, смутился, но моряка трудно было назвать обычным. Совершенно лишенный слуха и умения петь, он обладал четкой дикцией, прекрасной памятью и счастливой способностью нести любую чушь, оставаясь при этом серьезным.
– Только если госпожа баронесса согласится мне аккомпанировать, – с готовностью согласился он.
– Но я не очень хорошо играю, – попыталась отказаться не ожидавшая подобного поворота мадемуазель Штиглиц.
– Поверьте, я пою еще хуже.
Отступать было некуда, и бедной девушке пришлось отправляться к роялю.
Прочие гости, явно заинтригованные происходящим, подтянулись следом, и скоро вокруг Люсии с Дмитрием собралась изрядная толпа.
– А что вам исполнить? – робко спросила баронесса.
– Да что угодно, – великодушно отозвался солист.
– И как называется произведение? – осведомилась не знающая, что ждать от этой импровизации, княгиня Долли.
– Девушка из маленькой таверны, – провозгласил Будищев, после чего зачем-то добавил: – Музыка и слова народные!
– Как мило, – скептически покачала головой хозяйка салона, но ее никто не расслышал.
Девушку из маленькой таверныПолюбил суровый капитан,Девушку с глазами дикой серныИ румянцем ярким, как тюльпан.Полюбил за пепельные косы,Алых губ нетронутый коралл,В честь которых пьяные матросыПоднимали не один бокал.