Стрелы Геркулеса

де Камп Лайон Спрэг

— Обещаю.

Несмотря на все благие намерения, при виде купающейся Коринны у Зопириона поднялось его мужское достоинство, и юноше пришлось закончить купание, встав к девушке спиной. Одевшись, тарентиец взглянул на игровое поле. По нему в облаке пыли с криками и воплями носились обнаженные мужчины с клюшками в руках.

— Я всегда был никчемным спортсменом: я нескладный, как осел на крыше. Однако мой желудок напоминает, что наступило время завтрака. Почему бы не взять немного еды и не отправиться вдвоем на маленький пикничок?

— Мы должны вытащить из игры Софрона.

— А почему бы не

оставить его там? Он так счастлив!

— Нет, он должен быть рядом со мной. Отец дал нам четкие указания.

— Он даже не заметит, что мы ушли.

— Послушай, дорогой Зопирион. Возможно, Софрон не очень умен, но он честный и преданный. Здесь вряд ли найдется еще несколько человек, о которых можно сказать тоже самое. Допустим, мы ускользнем без него. Когда он вернется в Мессану, отец сразу же спросит: «Следил ли ты верно и преданно за моей дочерью?» И несчастный глупец ответит: «Да, но однажды в Леосе она от меня сбежала». И тогда всех нас буквально сотрут в порошок. Я люблю отца и не хочу его тревожить. К тому же я два раза была замужем и уже не могу не обращать внимания на мужчин. Вам всем хочется поразвлечься. Однако, когда дело сделано, вы уходите, не заботясь о женщине, которой придется расплачиваться за ваше удовольствие. В наше безбожное время вряд ли кто-нибудь поверит в сказки о том, как Зевс навестил девушку, приняв обличье лебедя или золотого дождя.

— Клянусь божественным тетрактом, я не притронусь к тебе даже пальцем! Все-таки я — пифагореец!

— Это ты пока говоришь. Но я-то лучше знаю. Несмотря на то, что ты все время вел себя целомудренно, как Меланион, когда мы окажемся в зарослях асфоделя, тебе захочется поцеловать меня. Всего один безобидный поцелуй. А потом может случиться все, что угодно.

Зопирион молча смотрел на нее, потому что именно это и занимало его мысли в последнее время.

— К тому же я и сама не из мрамора, ты ведь знаешь, — опустив глаза прошептала Коринна.

Подавив вздох, он схватил ее за руку.

— Коринна…

— Да?

Природная застенчивость взяла было верх, но юноше удалось, слегка заикаясь, произнести:

— Я л-люблю тебя!

Коринна пристально посмотрела на него.

— Ты мне тоже нравишься, Зопирион. Даже больше, чем я могу позволить себе произнести вслух. Если ты сказал именно то, что хотел, то поговори с моим отцом, когда встретишься с ним в Мессану.

— Именно это я и хотел сказать. Но могут возникнуть трудности.

— Ну, конечно, их всегда много.

— Я все-таки на одну часть перс.

— Дорогой Зопирион! Не надо постоянно вспоминать о своей персидской крови. Выходит так, что ты постоянно защищаешься. Тебе ведь не нужно принимать афинское гражданство. После моего брака с финикийцем отец вряд ли свыкнется с мыслью о чужеземце. Сейчас меня больше заботит брачный договор и все что с этим связано. И мой ребенок.

Зопирион махнул рукой.

— Так или иначе со временем это можно утрясти. К тому же я тоже должен получить разрешение своего отца.

— Давай не будем говорить о любви до тех пор, пока не начнем предпринимать практические шаги в этом направлении. Согласен?

— Мне казалось, я — человек логики, но из-за тебя я превратился в человека с полотняными мозгами, вроде Алексита.

— Ты согласен? Мне нужен

прямой ответ.

— Да, с радостью.

А потом они устроили пикник. Между влюбленными сидел Софрон, обгладывал ножку дичи и безучастно слушал рассуждения Зопириона об акведуках и фортификации.

Следующая стоянка была в Темпсе, где путешественники задержались на день, чтобы взять груз медной руды. Корабль был загружен полностью. Пришлось встать на якорь подальше от берега. Попасть на судно или на берег можно, только воспользовавшись шлюпкой. Утром восемнадцатого числа на борту собрались все, за исключением капитана: дела коммерции задержали его на суше. Наконец, с берега отплыла шлюпка, на корме которой суетился Ифбаал.

Зопирион, скользя взглядом по палубе, с тревогой заметил, как Алексит, припадая к земле, крадется к двери в крошечную каюту и теребит кожаный лоскут, служивший щеколдой. Предчувствуя очередную ссору, Зопирион хотел было закричать и остановить его, но побоялся привлечь внимание Ифбаала. К тому же он терпеть не мог вмешиваться в чужие дела. На мгновение он застыл в нерешительности с широко раскрытым ртом. Всего несколько громких ударов сердца — казалось, прошла вечность, — и он собрался с мыслями.

— Эй, Алексит, убирайся оттуда, — закричал он как раз в тот момент, когда голова капитана Ифбаала показалась над палубой.

Одного взгляда хватило капитану, чтобы понять ситуацию. С ревом он перекинулся через борт, сбросил крутку, выхватил кинжал и бросился на Алексита. Одним прыжком Ифбаал сократил вдвое расстояние между ними, и только тогда нарушитель поднял глаза и увидел прямо перед собой всклокоченную бороду финикийца, горящие яростью глаза и пену на искривленных губах.

Алексит вскочил на ноги и попытался было убежать, лавируя между стоящими на палубе людьми. Все присутствующие тоже вскочили, кто-то громко советовал, кто-то криками помогал поймать беглеца, или преследователя, или обоих. Но те бежали слишком быстро. Упустив Алексита при первом броске, Ифбаал зигзагами носился по палубе за убегающим юношей.

Около перил, как раз в том месте, где Ифбаал прыгнул на палубу, Алексит повернулся. Сорвав взятый внаем плащ, он скомкал его и попытался бросить в голову Ифбаала, но тот отбросил плащ в сторону. Попытка задержать разъяренного финикийца не увенчалась успехом. Капитан подскочил к Алекситу, но тот схватил его за запястье руки с зажатым в ней ножом. Какое-то мгновение продолжалась яростная борьба. Ифбаал пытался высвободить руку, но Алексит прилагал все усилия, чтобы смертоносное лезвие не коснулось его тела. Наконец, борющиеся мужчины опрокинулись через перила и полетели за борт. Треск ломающихся досок и плеск воды вывел из замешательства людей на палубе.

Зопирион, все еще прихрамывающий после вчерашней игры, вместе с остальными бросился к краю палубы. Шлюпка, пришвартованная к борту корабля, была разбита, обломки плавали на поверхности воды. Лодочник, пронзительно крича, пытался удержаться на оставшейся целой части. Вода вокруг нее пенилась и бурлила.

Наконец, всплески затихли. Появилась голова Алексита. Схватившись руками за планшир шлюпки, тяжело дыша и отплевываясь, он стал карабкаться на борт.

— Где Ифбаал? — закричал Зопирион.