Стрелы и пули
Шрифт:
— Вы разрабатывали оружие, основанное на принципе ядерного распада?
— Верно… Не знаю кто вы такие и откуда известно… Да, чёрт с ним! Мы делали бомбу. Нет, не так — Бомбу. Мать всех бомб. Но все ресурсы отдали этому шарлатану, мы опоздали. Лантийцы сбросили свою игрушку раньше.
— Куда?
— На завод в Тарренмилде, он был построен в горах, под скалами, понимаете? Всё производство в пещерах, обычными бомбами не достать. Вот они и применили… необычную. Сразу после взрыва, я отправился туда, на место, собирать образцы, пришлось почти всё делать самому… слишком долго проторчал в эпицентре… схлопотал дозу…
— Мы вам поможем… — сказала Марта.
— Бросьте, — поморщился Оппенштадт. — Можно подумать я не знаю… Подопытные, умирали и от меньшего…
— Подопытные животные?
— Что вы, как можно… На животных ставить опыты нельзя, они страдают… бедняжки. Гений лично запретил их мучить, он ведь так любил зверюшек… — в хриплом голосе умирающего прозвучали нотки сарказма. — Потому мы ставили опыты на бастардах. Их не жалко…
Марта сжала губы. Я быстро взял её за руку.
— Вы можете сказать, чем занимался Рингер?
— Не знаю… Секретность была такая, что… Да и не интересно это было мне, понимаете? Я делал собственное дело, и отвлекаться на всяких проходимцев…
— Но хоть в общих чертах.
— Дался вам этот… Говорю же, что не знаю. Болтали всякую чушь, но нельзя же верить глупым сплетням…
— Меня устроят и сплетни, профессор.
Оппенштадт тяжело вздохнул, похоже, ему надоела моя настойчивость.
— Говорили… говорили, что он строит врата в преисподнюю. Представляете, какой бред, даже стыдно повторять за идиотами. Дескать, для победы в войне, нам обязательно понадобиться помощь демонов ада, смешно, да?.. Когда я уезжал на место взрыва бомбы, то слышал, что он собирается эвакуироваться, куда-то в горы Салазарского хребта, военные выделили один из своих бункеров… Больше ничего о нем не знаю…
— А где может находиться этот бункер?
— Без понятия.
Он снова закашлялся и кашлял так долго, что казалось, этому не будет конца, затем с неожиданной силой схватил меня за руку.
— Прошу, выполните просьбу…
— Да конечно…
— Как только я умру… похороните в море. Не надо везти мою тушку дальше… Ханна, жена, сентиментальная дура. Боюсь, она захочет оставить дома пепел после кремации. Не хочу, чтобы мои радиоактивные останки медленно убивали её и детей… Пусть уж лучше дохнут рыбы.
— Хорошо. Что-нибудь ещё?
— Мои бумаги, там, в брезентовой сумке…
— Их нужно передать? Кому?
— Не надо… Утопите вместе со мной. На них кровь, понимаете… кровь… Там, в аду мне воздастся… За всё воздастся…
Он вцепился пальцами в горло, словно пытаясь расстегнуть пуговицу несуществующего воротника.
— Душно… очень душно… Всё зря, мы опоздали… всё зря… — его голос перешёл в неразборчивый клёкот.
Я встал и прошёлся по каюте. Вещей было немного — кожаный чемодан и две сумки: большая и маленькая. Большая, оказалась битком набита бумагами, в маленькой лежал тяжёлый железный ящик, похоже, какой-то научный прибор.
— Что это за штука? — поинтересовалась вставшая рядом Марта.
— Не знаю, попробую разобраться. Как долго он ещё протянет?
— Трудно сказать.
Внезапно больной на койке дёрнулся, затем сел, лихорадочно теребя руками край одеяла, и глядя куда-то мимо нас, выкатившимися из орбит глазами.
— Она сидела в клетке и просто смотрела на меня, — быстро, захлёбываясь словами, заговорил он. — Просто смотрела, как я делаю укол её ребёнку. Если бы она кричала, проклинала, выла, то я бы понял, а так, просто смотрела. И плакала. Молча плакала… Мальчишка вопил, вырывался, инъекция была очень болезненной, раствор радиоактивных солей… мы проверяли порог летальности… очень важный эксперимент… искали способ быстрого умерщвления большого количества людей одновременно… заказ спустили с самого верха, понимаете?.. Нужно было оправдать доверие… — он замолчал на секунду, потом судорожно вздохнул и продолжил: — Когда мальчишку запихнули обратно к ней, она взяла его на руки, поцеловала, а затем кинулась на прутья клетки… По ним шёл ток. Мгновенная смерть… Мы потом шутили, что…
Оппенштадт внезапно замолчал и опрокинулся на спину. Изо рта выплеснулся фонтанчик крови. Марта подошла и взялась за его запястье.
— Всё. Отпрыгался.
Я встал.
— Ладно, пошли, здесь нам больше нечего делать.
Мы нашли капитана на мостике.
— Простите кэп, боюсь, что вы лишились своего пассажира.
Капитан вздохнул.
— Жаль, знаменитый был человек. У нас в Трилане его все знали. Сейчас пошлю ребят, пусть упакуют и спрячут в рефрижератор.
— Ни в коем случае, его нужно похоронить в море, — сказал я.
— Вздор, полежит в трюме, ничего не случится. Его вдова очень влиятельная женщина, мне не нужны проблемы.
— Послушайте, капитан, вы ведь не хотите, чтобы вас и всю вашу команду загнали на два месяца в карантин? — поинтересовалась Марта.
— Вы это серьёзно? Вот дела! А что у него было?
— Легочная бифуркация, — быстро ответила жена. — Очень редкая и опасная тропическая болезнь, неподдающаяся лечению. И очень заразная, к тому же.
— Правда? — капитан испугано посмотрел на нас и отодвинулся. — Тогда это меняет дело.
— Найдите большой парусиновый мешок, мы сами упакуем тело, — сказал я.
— Вы это сделаете? — с облегчением спросил он. — Большое спасибо. Я сейчас же распоряжусь.
Мы вернулись в каюту мёртвого учёного, и засунули его тело в узкий, длинный мешок. Туда же, я запихнул сумку с бумагами.
— Последняя воля покойного — закон.
— А ящик ты не будешь класть? Он тяжёлый, хороший груз получиться, — спросила Марта, вставляя толстую, вощёную нить в игольное ушко.
— Ящик, мы возьмем с собой. Если это то, о чём я думаю, он может здорово пригодится.
— Как скажешь. Кстати, ты всё понял из его рассказа?
— Наверно, а что?
— Если Рингер, убрался из Салазара, то нам совсем не нужно туда ехать. Отправимся лучше на поиски лаборатории в горах.
— И как ты себе это представляешь? Горы большие, если верить карте, Салазарский хребет тянется почти на две сотни километров, поди попробуй, отыщи то, что хорошо спрятано. Я думаю, поиски следует начать в самом институте. Даже если мы не найдём живых свидетелей, всегда останутся бумаги. Транспортные накладные, бухгалтерские документы, и прочая бюрократическая шелуха. Уж среди них точно отыщется адрес, можешь не сомневаться.