Стрелы Немой скалы
Шрифт:
— Ты никогда не говорил, что бывал в Омске, — удивился Андрей.
— А ты и не спрашивал!
В школе никого не было, кроме сторожа, и они повернули назад. Виктору очень хотелось взглянуть на город через много лет, и друзья сели в трамвай, хотя этот вид транспорта грозил большой потерей времени.
Выйдя из трамвая, они пешком пошли через мост, соединявший правый и левый берег Омки. Решено было прежде всего зайти в библиотеку: она была ближе, чем управление культуры.
Получив временные пропуска, Демидов и Скворцов прошли в научный зал городской библиотеки. Андрей стал рыться в каталоге, Виктор рассматривал читателей.
— Нашел. Записывай шифры: Л-254-1, 2, 3. Все три здесь. Ты на себя выпиши два, а я возьму один.
Передавая требования на книги дежурной, Демидов попросил:
— Мы проездом, постарайтесь поскорее оформить заказ.
Девушка взяла требования, прочитала их и внимательно посмотрела на посетителя. Затем она быстро поднялась, зашла за дверь и набрала номер по телефону.
— Наталья Михайловна, книгу Андронова, все три экземпляра, только что заказали. Хорошо, приглашу.
Через минуту удивленные Скворцов и Демидов были в кабинете директора библиотеки Натальи Михайловны. Она успела предупредить их вопросы:
— Простите за формальности, но книга у нас эта редкая, а вы приезжие. Покажите ваши документы.
Друзьям ничего не оставалось, как предъявить командировки и паспорта. Вернув документы, директор обещала через пятнадцать минут дать книги. Виктор подумал, что здесь что-то неладно, но пришлось подчиниться. Они вернулись в читальный зал, а Наталья Михайловна уже кому-то звонила по телефону, сообщая их имена.
Через пятнадцать минут, когда друзья подошли к дежурной, сидевший рядом с ней мужчина вновь предложил пройти с ним к директору.
Андрей возмутился:
— Мы там уже были!
— Не волнуйтесь, все в порядке. Я из управления культуры. Профессор Медведев просил встретить вас, но мы были уверены, что вы придете в библиотеку.
Только сейчас друзья сообразили, что все-таки надо было начать не с библиотеки. В кабинете директора лежали все три экземпляра Андронова, и проводивший их, как он представился, Кравцов передал Андрею фотокопию таблицы из Ленинской библиотеки с письмом от Егорова. Достав нужные книги, Виктор взял фотокопию и письмо, быстро прочитал, что пишет Егоров о Королькове, и взглянул на присланную таблицу. Андрей успел открыть все три экземпляра на злополучной или, точнее, загадочной двадцатой таблице. Было совершенно очевидно, что орхонский текст фотокопии был иным, исковерканным до неузнаваемости. На омских экземплярах в орхонских текстах можно было что-то прочесть, остальные брать в расчет не приходилось: они были списаны Андроновым просто неверно.
Виктор стал разбирать тексты. Андрей и Кравцов сели подальше от стола: здесь они ничем не могли помочь.
В целом орхонский текст был небольшим, первые несколько слов были традиционны и читались сравнительно легко. Виктор больше часа бился над другими, и особенно над двумя последними, содержащими, видимо, самую суть. Андрей торопил друга. «Сам Малов не читал с ходу», — огрызался тот.
Кравцов с трудом сдерживал нетерпение Скворцова. Виктор вскоре заметил:
— Ничего, он не мешает. У меня никак не получаются два последних слова. Что-то неточно списано. Пока получается вот что: «Настоящая надпись сделана в седьмой год правления Тегина (примерно 789 год нашей эры). Если пойдешь по стрелам, то придешь…»
Виктор замолчал. Андрей быстро спросил:
— Что замолчал? Дальше давай. Куда придешь?
— Куда, я и сам не знаю. Здесь как раз два слова, самых важных для нас, записаны плохо и могут значить разное. Куда же?
Мягко, стараясь не навязывать своего мнения, Кравцов предложил дать различные варианты, а Андрей вызвался тут же их записать.
— Подождите. Сейчас. Так… так… Пиши, Андрей. «Придешь» или «к сердцу народа», или «к тайному кладу», или… Нет… нет. Больше «или» нет, больше ничего другого не получается. Возможны только два варианта — к сердцу народа или к тайному кладу.
— Интересно, куда все-таки. И что это за сердце народа или клад?
Андрей рассуждал вслух и, радуясь первой удаче друга, подчеркнуто добавил:
— Все равно надо ехать на место и выяснить, что написано в действительности, куда приведут стрелы.
Завтра они должны были продолжить путь. Кравцов обещал сам отправить все материалы в Москву и Ленинград, и друзья пошли из библиотеки просто побродить по городу. Андрей беспрестанно задавал вопросы, но на многие из них Виктор не мог ответить. Очень изменился город, очень. Необычное по форме высокое полукруглое здание привлекло внимание Андрея.
— О, это знаменитое здание! — с пафосом воскликнул Виктор. — Здесь давным-давно в обкоме комсомола мне дали деньги, путевку и отправили на комсомольскую работу в Прибалтику. Поклонись ему. Без него я бы не был в Эстонии и не встретил бы тебя! Помнишь встречу?
— Помню мальчишку с наганом, лес, лагерь… — Андрей вдруг осекся. — Подожди… лагерь, лагерь Клоога, побег, потом госпиталь…
Андрей продолжал вспоминать. Картины прошлого мелькали мгновенно. Заключенных с утра выстроили перед бараками: мужчин направо, женщин налево, детей отдельно, подростков отдельно. Посреди двора пулеметы. Охранники с собаками окружили узников. По команде коменданта мужчины положили первый ряд дров и встали вдоль них спиной к дулам пулеметов. Очереди… И мертвые падают на дрова. Затем подходят другие; стоит крик, лай собак, стоны… Андрей помнит, как подростки, которых не окружали собаки, разом кинулись к баракам. Андрей тоже побежал и прямо перед собой увидел перекошенное злобой лицо охранника, которого мальчишки звали Гиеной. Ударив Гиену головой в живот, Андрей вбежал в барак и юркнул под лавку. Там он пролежал два дня. В день наступления советских войск всех оставшихся в живых узников фашисты хотели увезти на машинах, но колонну бомбили и Андрею вместе с другими удалось убежать. Потом его спас Виктор. Потом был госпиталь. В госпитале санитар Корольков. Он хорошо его помнит. Как будто вчера, он видел лицо Королькова Петра Семеновича. Андрей резко остановился:
— Виктор, скорее на телеграф, на почту, в милицию! Скорее, мы можем опоздать!
Не понимая, что случилось, Виктор быстро повел друга. Тот очень нервничал, пока медлительная телефонистка заказывала разговор-молнию с Ленинградом. К телефону подошел Егоров.
— Срочно сообщите Медведеву, — выпалил Андрей, — я вспомнил, где видел Веденского Аристарха Евгеньевича. Того, кто ехал с нами в одном вагоне, в третьем купе. Я не мог ошибиться. Когда Виктор напомнил об Эстонии, я вспомнил, вспомнил. Веденский — это другая фамилия Королькова Петра Семеновича, букиниста!
Андрей убедился, что Егоров понял его, и тут же в переговорной будке тяжело сел на стул. Виктор не мог добиться от друга, что ответил Егоров. Уже на улице Андрей вспомнил, что завтра будет какой-то ответ через Кравцова.
В третье купе покинутого друзьями вагона перед Новосибирском постучали. Михаил Иванович проснулся и открыл дверь. В коридоре стоял проводник с новым пассажиром. Михаил Иванович машинально посмотрел на багажную полку: чемоданов Веденского не было. Проводник сказал, что пожилой мужчина из третьего купе в полночь сошел на разъезде. Михаил Иванович повернулся к стенке и, пока новый попутчик устраивался, успел заснуть.