Стрелы Немой скалы
Шрифт:
— Вот досада. — Виктор сказал громко, и Нина откликнулась:
— Что вы сказали?
— Мой друг спит, вдвоем мы бы быстрее управились.
Нина подошла к столу.
— Давайте я помогу. Я ведь как-никак студентка третьего курса филологического факультета.
— Третьего курса? — удивленно произнес Виктор и чуть было не высказал комплимента, но быстро спохватился и придвинул второй стул. — Садитесь. Возьмите эту стопку и отбирайте все, что относится к Туве — прежнему Урянхаю, Саянам и путешественникам в эти районы.
— А я всех путешественников и не знаю, — просто сказала Нина, усаживаясь рядом.
— Ничего, вы называйте мне фамилии, а я буду говорить, надо или нет.
Работа по изучению архива поначалу шла медленно. Нина то и дело отрывала Виктора от его стопки, называя фамилии адресатов Багрова. Прошел час, другой, а место, отведенное на столе для интересных материалов, оставалось пустым.
Так как адресаты повторялись, Нина уже редко обращалась с вопросами. Перед обоими заметно уменьшались стопки.
— Виктор Михайлович, новая фамилия — Андронов, и на папке дедушкиной рукой написано: «Последние материалы и письма». Надо?
Виктор хотел было оторваться от своей стопки и сразу взять папку, но сдержал себя и только быстро ответил:
— Конечно, надо. Я сейчас кончу и посмотрю.
— А у меня все!
Кончил и Виктор. На специальном месте стола лежала одна папка. Всего одна.
— Нина, а здесь весь архив дедушки?
Архив был весь на столе. Может быть, поэтому Виктор слишком долго развязывал тесемки единственной папки. Сверху — листок, на нем написано: «Хранившиеся здесь же рукописи дневников и записей Андронова о последней поездке за Саяны, равно как и карты, были переданы для издания в типографию университета. По выходе из печати точного и полного текста они остались в издательском архиве». Эти две фразы заканчивались подписью Багрова и датой — 15 мая 1891 года.
— Нашли интересное? — спросила Нина, заметив улыбку, мелькнувшую у ночного посетителя.
— Пока только следы, Нина, только следы! — ответил Виктор и стал перебирать оставшиеся в папке письма Андронова к Багрову.
Писем восемь, разных времен и на разную тему. Последнее было датировано 1889 годом. В углу рукой Багрова написано: «Прощай, друг». Виктор быстро заглянул в конец письма: «Мое сердце, моя жизнь в тех записях, которые теперь в Ваших руках. Простите меня за все прошлое и прощайте. Вечно уважавший Вас Ал-др Андронов… Я не ставлю дату, пишу заранее, но мне совсем плохо. Будет ли для меня утро двадцать второго?..»
Демидов несколько раз перечитал письмо Андронова, пытаясь найти связь с заданием предстоящей экспедиции и теми словами, которые недавно говорил Медведев.
Когда в кабинете остались Виктор с Андреем да Егоров, Евгений Петрович сказал:
— Как я уже сообщил, участие Виктора Михайловича в работе экспедиции объясняется его интересными изысканиями в области орхонской письменности. Невозможно создать историю Тувы без привлечения древних письменных материалов, археологических и этнографических памятников. Коль скоро наш институт берет на себя выполнение большой научной задачи, целесообразно провести археологическую разведку в западных районах края. Выполнение этой части работы поручается вашей группе, так сказать специальному экспедиционному отряду…
Медведев говорил долго и обстоятельно. Специальный отряд будет на первых порах состоять из двоих — Виктора и Андрея. В Туве к ним, возможно, присоединятся местные товарищи. В день отъезда Медведев предложил вновь встретиться и обсудить детали поездки. Прощаясь, он поручил Виктору разыскать Нину Багрову и познакомиться с архивом профессора Багрова.
Восстанавливая в памяти разговор с директором, Виктор отметил самую существенную для него реплику Евгения Петровича: «Демидов выезжает в Туву прежде всего как специалист по орхонским текстам».
Единственное, что в архиве Багрова относилось к Туве, — это восемь писем Андронова; никаких намеков на орхонские материалы они не давали.
Виктор тихо окликнул Нину, успевшую вздремнуть:
— Нина, а в библиотеке дедушки нет каких-нибудь материалов Андронова?
— Кого? Андронова? — повторила Нина, потирая затекшие руки. Постойте, я уже где-то слышала эту фамилию…
Нет, не от Виктора, а еще утром. Домой к Багровым неожиданно пришел представитель Москниготорга. Дедушкина библиотека могла представлять безусловный интерес для любого научного учреждения, а тем более для географического факультета Московского университета, библиотеку которого было поручено пополнить пришедшему. Мать Нины давно собиралась отдать книги, собранные Багровым, но только все вместе, в одни руки. Может быть, поэтому она резко отказала букинисту, предложившему сначала отобрать и приобрести сочинения Андронова, а затем уже и все остальное.
— Он так и ушел ни с чем? — заинтересованно спросил Виктор.
— Нет, он уговорил маму разрешить ему посмотреть книги. «Если в библиотеке окажется одно сочинение Андронова, — говорил он, — то тогда можно будет убедить факультет купить всю библиотеку». Около часа он рылся на полках и, уходя, попросил разрешения зайти еще раз, после разговора с Москвой, для уточнения разных формальностей. Мама поняла, что университет наверняка возьмет библиотеку. А вот какую именно он книгу искал, я не знаю. А вас тоже интересует только Андронов?
Виктора наверняка мог интересовать только Андронов. Трудно предположить, чтобы книги с последними записями путешественника, подготовленными к печати самим Багровым, будь она самой большой библиографической редкостью, не было в собрании Багрова. «Вдруг букинист прав, — мелькнула у Виктора мысль, — и одна книга может стоить всей библиотеки!»
Виктор представил себе, как мало осталось времени до отъезда, как он измучил девушку своим ночным вторжением, и не решился обратиться с просьбой найти и отдать их отряду все книги Андронова.
Он написал расписку, взял папку с восемью письмами и собрался уходить.
Книги Андронова? Хотя еще есть в запасе архив университета…
— Я поищу книги Андронова и позвоню вам. Мама не будет в обиде: она знает о просьбе Евгения Петровича. Я позвоню вам днем, — сказала Нина на прощание, предупреждая просьбу Демидова.
Поиски книг Андронова
Виктор ушел от Багровых, когда город просыпался. Ночная пелена все дальше и быстрее удалялась на запад, а над заливом вставало солнце. Ощетинившиеся гигантские створки мостов медленно стали опускаться и вскоре слились в едином пролете. Еще не начали работать заводские трубы, застилающие серым покрывалом небо над городом.