Стрелы Перуна
Шрифт:
Трижды в прошлом году Итиль-кел подвергался набегам восточных соседей, и трижды с великим трудом город отбивал вражеский натиск. Только могучий духом и силой простой люд, объединившись, смог противостоять врагу: что еще оставалось делать беднякам, ведь именно они заселяли самую опасную восточную часть огромного города-базара.
Западная сторона Итиль-кела принадлежала каганам и эльтеберам. Надежной защитой для высокородных были полноводная река и живая стена кара-хазар на восточном ее берегу. В общенародной борьбе простые ремесленники, водоносы, земледельцы и табунщики мечом и мужеством оберегали сытые животы ханов от всех неожиданностей. Тогда эльтеберы много чего обещали своим защитникам. Но обещания богачей — кизячный дым на ветру! Возмутился народ, задавленный тяжкими поборами. Да только ханы опять сильны стали: три тумена воинов сумели собрать, не шутка! Сколько обездоленных ушло из родной земли, кто сосчитает? Однако тупость многих эльтеберов и их непомерная жадность возмущали умных и дальновидных тарханов и священнослужителей. Острый умом и решительный в делах имам Хаджи-Мамед с гневом говорил ханам после военного выступления бедноты:
— Вы ослы, объевшиеся белены! Как могли вы допустить возмущение народа?! Как вы могли допустить, чтобы тысячи мастеров, табунщиков и пахарей ушли к нашим врагам?! В Итиль-келе некому стало работать... Может быть, вы сами возьмете в руки кетмени [130] , укрюки [131] , молоты и станете возделывать виноградники, пасти коней или ковать оружие?!
Ханы, потупясь, молчали.
— Теперь, — продолжал имам, брызгая слюной, — наши давние враги нашли много хороших оружейников, кожевников, седельников и кузнецов! Теперь удары турку-огузов по Хазарии усилятся... У вас на плечах не головы, а переспелые тыквы! Аллах отнял у вас разум!
130
Кетмень (тюрк.) — тяжелая мотыга для обработки земли.
131
Укрюк (тюрк.) — тонкий шест с петлей аркана на конце.
— Они требовали мира с урусами! — крикнул обиженным голосом Гафур-хан, кривой и горбатый старик.
— Ну и пусть их! — Хаджи-Мамед дрожал от гнева. — Трудно было пообещать этот мир?! Когда загорается юрта, ее не погасить бурдюком воды! — выкрикнул имам хазарскую пословицу. — Народ легче обмануть, чем переспорить! Начнется война, разве трудно обвинить в этом того же кагана Святосляба?!
— Ты мудр, святой имам. Но где был ты, когда твое слово могло предотвратить беду? — спросил язвительно Гафур-хан. — Легче всего плевать на золу, когда юрта уже сгорела.
— Я в это время склонял Талиб-алихана на союз с нами! Я раздувал в душах булгар огонь ненависти к урусам!.. Сейчас я здесь, перед вами, а Талиб-алихан ведет воинов своих на северные земли Урусии! Вот что делал я, пока вы обжирались бараниной и возмущали глупый народ!
Ханы разинули рты.
— Да, это так, — подтвердил каган-беки Асмид. — Наш мудрый и дальновидный учитель сделал большее: он обратил в настоящую веру Бурзи-бохадур-хана, и тумены буртасов готовы пойти в поход на Урусию.
— Велик аллах! — воздели ладони к небу ханы-мусульмане.
Другие эльтеберы, каждый по вере своей, возблагодарили своих богов.
— Как мы поступим дальше? — отдав дань аллаху, спросил ханов Хаджи-Мамед. — Что вы сделали, чтобы оградить Итиль-кел от врагов?
— Мы послали гонца к ушедшим кара-будунам с милостивым прощением. Мы разрешаем мятежникам вернуться к своим очагам и обещаем никого не трогать! — отозвался язычник Селюк-хан, один из самых богатых купцов Хазарии.
— Этого мало! — решительно заявил имам. — Каждому мастеру надо дать по десять баранов, а простым кара-будунам — по три. Тогда они все вернутся и по-прежнему будут для нас защитой с востока!
— Я предлагал эльтеберам поступить так же, — заметил каган-беки Асмид. — Но жадность застила их разум. — Властитель презрительно оглядел собравшихся. — Вы способны только беду звать на собственные головы!
— Ха! Баранов?! — возмутился Гафур-хан. — С разбойников кожу надо содрать, как с баранов! А мы еще их и кормить должны?!
Многие эльтеберы возгласами поддержали старого хана.
— Глупцы! — опять взорвался имам Хаджи-Мамед. — Если мы не сделаем этого, грязный скот вернется сюда с туменами наших врагов. С ними Араз-табунщик. Изменник показал себя хорошим беком. Он научит тур-ку-огузов, как правильно водить тумены и осаждать крепости. Где тогда будут ваши бараны? Где будут табуны коней? Куда утечет ваше золото, а?!
— Ты прав, о мудрейший! — испугались ханы. — Научи нас, что надо делать?
— Надо переманить Араза! Мы не можем позволить, чтобы враг бил нас нашим же оружием. Из казны кагана-беки надо посулить бывшему табунщику пять тысяч динаров и дать под его начало тысячу ал-арсиев.
Асмид утвердительно наклонил голову.
— Мало того, — продолжал имам. — Араза надо породнить с эльтеберами Хазарии. Он из рода Ашин, и зазорного в породнении с ним ничего нет для любого высокородного хана. Если Араз примет завет пророка Мухаммеда, мы защитим его от всех бед. А если он обманет нас, тогда аллах покарает его.
— А если он не согласится? — спросил Селюк-хан.
— Надо посулить больше! — твердо заявил Хаджи-Мамед. — Например, дать в жены четырех высокородных красавиц. Араз молод и не устоит перед таким даром.
— Наших дочерей пастуху?! — возмущенно выкрикнул Гафур-хан. — Да лучше...
— Твоих дочерей Араз не возьмет, — рассмеялся каган-беки Асмид. — Они, наверное, такие же, как ты, тощие и сварливые.
Все присутствующие захохотали. Гафур-эльтебер скре-жетнул крепкими зубами, но промолчал: ссориться с каганом — голову потерять!
— Я отдам за Араза-беки свою младшую дочь, луноокую Чулпан, — заговорил все время молчавший Санджар-Саркел-тархан. Ему трудно было говорить из-за жестокой раны в лице. Удар Кирши в ту памятную ночь рассек подбородок эльтебера и повредил ему язык.
— Вот ответ, достойный мудрейшего! — воскликнул имам Хаджи-Мамед. — Вот на каких правителях держится могучее Хазарское царство!
И снова, в который уже раз, Хаджи-Мамед подумал, что зря он поторопился посадить на золотую колесницу кагана-беки своего бездарного родственника. «Не поздно еще, — решил имам. — Асмид-хан не Урак. Если он и дальше не будет следовать моим советам, я смахну его как пылинку!»
Ханы тем временем согласились послать к восставшим соотечественникам другого гонца с новыми лестными предложениями и всепрощающим фирманом за подписью трех каганов Великой Хазарии. Теперь уже баранов никто не жалел. Эльтеберы, перебивая друг друга, предлагали отдать бывшему табунщику своих дочерей в жены. Так что тот при желании мог создать гарем почище, чем у великого кагана Шад-Хазара, а у того, как известно, было двадцать пять жен и шестьдесят наложниц.
Тут же совет высокородных эльтеберов при кагане-беки постановил наградить Араза званием бин-беки — начальника над тысячей воинов. Имам Хаджи-Мамед добился своего...