Стреляй первым
Шрифт:
Макс и Лина тоже с удивленным и настороженным видом прислушивались к непонятному то ли шуршанию, то ли жужжанию, которое доносилось со стороны левого крыла дома. Непонятный шум приближался, Макс поднял пистолет, а Лина мучительно пыталась вспомнить, что же это ей напоминает:
— Это похоже… Это…
В тот миг, когда производивший шум предмет показался на пороге холла, пистолет в руке Макса непроизвольно опустился, Лина всплеснула руками и вскрикнула — настолько очевидной и в то же время невероятной оказалась разгадка.
С легким скрипом в холл въехало старенькое инвалидное кресло, колеса которого вращались усилиями худых
Глава десятая, в которой присутствующих бросает из радости в отчаяние, а из жары в холод
— Папа? — не веря своим глазам, спросила Лина. — Папа, как же…
Не доезжая трех шагов до стола, кресло остановилось, старик выпрямился и внимательно осмотрел сидевших за столом Светлану и Алису, стоявших рядом Лину и Макса, лежавшего у двери Дмитрия.
— Похоже, я несколько поторопился, — негромко сказал Чернов.
— Папа, что здесь происходит? — Лина шагнула навстречу отцу, но тот отрицательно замотал головой:
— Стой там, где стоишь. Так будет лучше.
— Я не понимаю… — начала было Лина, но старик сказал что-то уж совсем странное, и она в растерянности замолчала.
— Почему все стало так плохо? — спросил негромко как бы самого себя Чернов. — Все так хорошо начиналось, а кончилось не по-людски…
— О чем вы, Леонид Владимирович? — рискнула подать голос Светлана и тут же поняла, что лучше бы она этого не делала: в коротком ответном взгляде Чернова содержалось столько откровенной ненависти, что Светлана тут же опустила глаза, будто провинившаяся школьница.
Макс внимательно оглядел старика: почти до груди он был прикрыт шерстяным пледом, но не тем, что был на трупе в дальней комнате. На коленях у Чернова лежала какая-то книга, и, присмотревшись получше, Макс понял, что это альбом семейных фотографий.
Старик ласково гладил сухой ладонью дерматиновый переплет и повторял:
— Все так хорошо начиналось… Так было славно…
Макс решил, что старик слегка впал в маразм и сделал едва заметный шаг по направлению к инвалидному креслу, но Чернов это немедленно заметил:
— Стой, где стоишь. Не надо ко мне приближаться.
— Мне кажется, что вам нужна помощь, — пояснил свои намерения Макс.
— Х-х-х, — раздалось в ответ. — Уж я-то знаю, кому в этом доме нужна помощь.
— Но действительно, — вмешалась Лина. — Все это очень странно. Мы так беспокоились за тебя. Мы нашли какого-то человека в твоем кресле, мертвого… А потом появляешься ты и бормочешь что-то непонятное…
— Я не бормочу, — резко ответил Чернов. — Я разговариваю сам с собой, потому что ни с кем из вас у меня нет ни малейшего желания говорить. Я смотрю на эти старые фотографии и думаю: как же все хорошо начиналось — круглые веселые мордашки, штанишки в цветочек, бантики, игрушки… Папина радость, одним словом.
— Так чем же ты недоволен?
— Да тем, во что все это превратилось! — раздраженно буркнул Чернов. — Я столько раз думал за последние годы: что, когда я сделал не так? Почему мои милые прекрасные дети превратились в отъявленных сволочей и паразитов?!
— Папа, — нахмурилась Лина. — Я все это уже неоднократно слышала от тебя…
— И послушай еще: без совести, без морали, без какой-либо нравственной опоры в жизни — это вы все! Цепляетесь за выгоду, за деньги, готовы ради этого на любую гадость и мерзость! Вилять голым задом перед толпой мужиков — пожалуйста! — при этом он посмотрел на Лину, но она выдержала его взгляд. — Продать Родину ради какого-то черножопого самца — пожалуйста! — Светлана настойчиво смотрела в пол и не смогла оценить всей злобы, направленной в ее сторону. — Все загубили, все предали, ничего не осталось не опоганенного вами! Как будто не дети вы мне, как будто какие-то бляди подзаборные вас воспитывали, а не я!
Старик слегка запыхался, и, пользуясь этим, Лина спросила:
— Если ты по-прежнему нас ненавидишь, зачем же ты нас сюда пригласил?
Чернов презрительно посмотрел ей в глаза, и Лина угадала ответ еще до того, как он прозвучал:
— Как зачем?! Меня жгло изнутри все эти годы сознание того, что я породил ублюдков, которые поганят все вокруг себя, несут порчу и грязь! Я понял, что должен с этим покончить — именно я, раз я дал вам жизнь, воспитал и выкормил вас! Я несу ответственность за то, что вы стали не такими, как я хотел!
— Ты позвал нас сюда для того, чтобы убить?
Старик согласно молчал.
— Убить своих детей за то, что они выросли не такими, как хотелось тебе? За то, что они живут той жизнью, которую избрали сами, а не той, что хотел навязать им ты?
— Я пытался поставить вас на правильный путь, — спокойно объяснил старик. — Но что-то тут не заладилось.
Может, не на той женщине я женился в свое время, надо было мне посерьезнее подойти к этому вопросу. Но видишь, Ангелина, я не перекладываю всю ответственность на вас. Я готов признать свои ошибки и лично исправить их. Так сказать, смыть кровью…
— Мне все понятно… — проговорила Лина и, скрестив на груди руки, продолжила: — Нам тут Володя пытался доказать, что ты на старости лет одумался и решил жить с нами по-человечески. Теперь-то ясно, что ты не мог исправиться. Ты все еще ненавидишь всех нас за то, что мы не такие, как ты.
— За то, что вы не люди, — ласково возразил ей отец.
— И ты придумал весь этот цирк с письмами, сочинил какую-то историю про тайную организацию… Зачем? Ты спятил?
— Я умнее всех вас, вместе взятых, — чеканя каждое слово, ответил Чернов. — Я дал вам возможность умереть просто и быстро. Но почему-то вы не стали поднимать рюмки за здоровье запаздывающего отца. И выиграли на этом еще несколько часов своей жалкой жизни, — Чернов кивнул на бутылку с водкой, к которой Дмитрий не успел приложиться. — В этой комнате и в коридорах я поставил микрофоны, а сам сидел и слушал, как вы писаете в штаны от страха. Хорошенький такой радиотеатр. Я написал пьесу, а вы играете роли. Я хотел, чтобы вы испугались и осознали всю никчемность прожитых вами жизней!
— А как насчет угрозы уничтожить дом в двенадцать часов ночи? — поинтересовался Макс.
— Ты еще кто такой? — пренебрежительно бросил Чернов. — Тебя я не звал, так что сдохнешь сверх плана.
— Но вначале я застрелю вас, — Макс показал старику пистолет.
— Ага, стреляй, — усмехнулся Чернов. — Ты же будешь до последнего момента надеяться, что вырвешься отсюда. А только я знаю, как отсюда выйти до полуночи. Это очень ценное знание, потому что в полночь все здесь взлетит на воздух. Вы так захотите, чтобы я поделился этим знанием. А вот хрен вам! Столько лет вы считали меня идиотом, а себя — гениями! Правда, Ангелина? Ты же звезда? По верчению голой жопой! Тут нужно большое умение… Вот теперь побудьте вы дураками. А я буду умным.