Стреляй первым
Шрифт:
Ни человек в шляпе, ни его могучий сопровождающий уже не смотрели на упавшего. Перед коротышкой предупредительно открылась дверь автомобиля, он остановился, снял шляпу и внимательно осмотрел ее, будто подсчитывая число капель, посмевших упасть на любимый головной убор. Затем человечек в сером костюме все-таки уселся в машину. Там было тепло, сухо и уютно. Мрачный тип, занявший место водителя, включил приемник. Или это был проигрыватель компакт-дисков? Какие-то обрывки незнакомой мелодии донеслись до человека в плаще, потом заревел мотор, и белый «форд» унесся прочь.
А человек в коричневым плаще остался сидеть в луже под проливным дождем. И думал он в этот миг не о своих обидах, а о том, как бы ему сейчас подняться на ноги и пойти дальше…
Через пять минут он все-таки встал и пошел, чуть сильнее прихрамывая и стараясь подальше держаться от супермаркетов.
Глава 2
Как обычно, по дороге домой Иван тормознул у продуктового рынка, раскинувшегося у станции метро. Он быстро прошелся по рядам, наполняя сумки молодой картошкой, помидорами, перцем, упаковками мясного фарша и многим другим вкусно пахнущим. Сам воздух рынка был особенным и вызывал приятное волнение — обилие острых запахов щекотало обоняние. Иван даже замедлил шаг, откровенно наслаждаясь аурой летнего рынка.
Но в конце концов от многочисленных соблазнительных запахов у Ивана потекли слюнки и призьюно заурчало в животе, он поспешил к машине и забросил сумки с едой в багажник. Затем он огляделся по сторонам, озабоченно пытаясь вспомнить — не забыл ли чего…
Так он озирался вокруг, и тут его взгляд неожиданно наткнулся на…
Сначала он не поверил своим глазам. Этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда. Иван даже помотал головой, чтобы странное наваждение поскорее исчезло.
Он закрыл глаза, потом вновь раскрыл и уставился для начала в небо, а уже после этого осторожно перевел взор на так поразивший его объект. И обнаружил, что тот не исчез, подобно миражу в пустыне, а следовательно, является подлинным, настоящим созданием из плоти и крови, как и сам Иван.
Между тем человек, которому было уделено столько внимания и столько искренних переживаний, ни о чем подобном и не подозревал. По крайней мере так он выглядел со стороны — невозмутимый или скорее отрешенный взгляд, устремленный в некую одному ему известную точку, имеющую одному ему известный вселенский смысл. Казалось, что окружающая обстановка совершенно не волнует этого человека.
Однако трудно было представить менее подходящую обстановку для глубоких раздумий о смысле жизни (или о чем там думал этот мужчина средних лет в грязном коричневом плаще, особенно нелепом в солнечный летний день). Кругом суетились и переговаривались десятки людей, передавая, из рук в руки деньги и товары. Отрешиться от этого гама и шума было трудновато, но — судя по виду мужчины в плаще — вполне возможно.
Он сидел на шатком пластиковом стуле под красным солнцезащитным зонтиком и сосредоточенно жевал сосиску, запеченную в тесте. Это было самое дешевое блюдо в меню местного бистро, чей пестро разукрашеный вагончик стоял здесь же.
На столике перед мужчиной стоял одинокий пластмассовый стаканчик с мутным кофе.
Пережевывание сосиски, видимо, требовало от мужчины большого напряжения сил и концентрации внимания: он никак не реагировал на происходящее вокруг. Его соседи по столику — муж и жена с ребенком — встали и ушли, их место заняли две дамы внушительных объемов, немедленно занявшихся пиццей, а он даже не удостоил вновь прибывших взглядом.
Иван словно попал под гипнотизирующее воздействие поедателя сосисок. Он медленно захлопнул крышку багажника, медленно повернулся к поразившему его человеку и еще раз внимательно осмотрел мужчину в коричневом плаще с ног до головы.
— О-о-о, — негромко произнес Иван. Теперь, когда он окончательно решил, что видит не мираж и не привидение, а живого и хорошо знакомого человека, то оценил увиденное по критериям реальной жизни. И увиденное ему не понравилось. Все-таки этот человек выглядел больным.
Он был худ и бледен, с ввалившимися усталыми глазами. Особенно беззащитной казалась шея, тонкая, напряженная, словно полузадушенная наглухо застегнутым воротником плаща.
Мужчина был небрит. Темная щетина на лице производила тягостное впечатление и не делала его более мужественным и суровым, как это бывает с лицом какого-нибудь американского актера. В этом случае щетина говорила о запущенности, а не о суровости.
А этот плащ… Честно говоря, Иван сначала подумал, что плащ был найден на какой-то помойке. Такими же грязными были и черные брюки или джинсы — определить это с расстояния в десять метров не представлялось возможным. Но наиболее печальным зрелищем были изношенные осенние ботинки — на них Иван просто не мог смотреть без омерзения.
А если учесть, что на дворе стоял июнь месяц, ртутный столбик не опускался за последние дни ниже двадцати градусов, а люди вокруг были одеты в майки и рубашки с короткими рукавами, то вывод напрашивался один. Мужчина за столиком одевался явно не по погоде и не в соответствии с указаниями некоего экстравагантного модельера. Он нацепил на себя все то, что сумел найти. Возможно, что искал он эти вещи в мусорных баках.
И слава Богу, подумал Иван, если под плащом у него еще что-то надето.
Скорее всего там просто голое тело. Короче говоря, этот будто примерзший к стулу мужчина основательно походил на бомжа. Щетина и сальные волосы, свисавшие жидкими прядками на воротник, давали к такому заключению дополнительные основания.
Иван вспомнил, каким был этот человек два года назад, когда они встречались последний раз, и снова покачал головой. Невозможно, чтобы он так изменился… Это даже трудно назвать «изменением». Падение? Деградация? Что могло так сломать этого человека? Могло ли его вообще что-то сломать? Увиденное Иваном говорило, что могло и сломало.
Все еще отказываясь окончательно поверить в реальность происходящего, Иван медленно двинулся вперед, чтобы подобно Фоме неверующему дотронуться до ран собственными перстами и убедиться, что они действительно кровоточат.
Расстояние от машины до столиков бистро было небольшим — метров десять. Но, пока Иван преодолевал это расстояние, уже успело кое-что произойти.
Человек в грязном коричневом плаще все так же сосредоточенно двигал челюстями, не видя, как от прилавка бистро отошел нагруженный тарелками с едой плотный, хорошо одетый парень. Расстегнутая чуть ли не до пупка гавайская рубашка открывала для обозрения массивную цепь желтого металла на могучей шее. Он огляделся, и выражение его лица стало удивленным — свободных мест за столиками не оказалось, а парень с цепью, очевидно, не привык к таким ситуациям. Во всяком случае, он не собирался мириться с такой ситуацией.