Стриптиз перед смертью
Шрифт:
– Сафар хорошо потрудился… – горько вздохнула она. – А он его убил.
– Сафару надо было раньше думать, с кем можно разговаривать, а с кем нельзя… Он в последнее время был сам не свой.
– Почему?
– Никто не знает. Чего-то боялся. В это время их окликнула Марина:
– Гамат! Я выбрала.
Тот вышел из закутка, увидел груду вешалок с одеждой, всплеснул руками:
– Марина, что ты! Здесь же на десять миллионов! Женщина заявила, что это отвратительное тряпье, едва нашла приличные вещи…
– Вот этот мужской костюм – восемьдесят долларов, – засуетился Гамат, копаясь в тряпках. – Платье – сто двадцать долларов.
– Что
– У меня указана цена сто двадцать, Марина, – терпеливо объяснил он. – Могу показать накладные. Сама убедишься.
– Там все опять будет по-арабски?
– Конечно.
– Нет, так не пойдет.
– Ты думаешь, Марина, что я тебя хочу обмануть? – Он с достоинством выпрямился, смерил ее взглядом. – Я могу дать накладные Фатихе, она подтвердит мои слова. Ей, например, совсем невыгодно тебя обманывать. Она тебя не знает.
– Я тоже не знаю эту девушку! – Марина распалилась, на ее щеках выступили кирпичные пятна румянца, лоб вспотел. – Но давай по справедливости, Гамат! Кому я смогу продать это платье за сто двадцать долларов?! Меня засмеют!
– Тогда не бери его. Вот этот свитер стоит пятьдесят долларов. Возьми костюм, два свитера и еще что-нибудь за двадцать долларов. Вот майки по пять долларов штука. Возьми четыре майки. Сейчас лето, ты их сразу продашь.
Женщина в отчаянии смотрела на него, потом вдруг отшвырнула кучу тряпок в угол:
– Ты думаешь, что так просто от меня избавишься?! Сафар работал на вас как проклятый, не мог себе ничего позволить, зимой ходил в пуховике, а ты теперь суешь мне эти тряпки?!
– Давай ты не будешь кричать, – попросил ее Гамат. – Какая есть цена, такая и есть. Другой не будет. Бери вещи, потому что денег на складе нет.
– Гамат…
Но он уже не слушал – быстро собрал вещи на сумму в двести долларов, сунул все в большой пакет с арабскими буквами и протянул Марине:
– Возьми. Я поступаю на свой страх и риск, потом с меня потребуют деньги за этот товар. Но я хочу тебе помочь.
Она не сказала ни слова, взяла пакет, отвернулась, чтобы скрыть злые слезы, и быстро вышла из комнаты. Фатиха проводила ее ненавидящим взглядом:
– Как она отвратительно торгуется!
– Кто бы мог подумать! – возмущался Гамат. – Она всегда была такая вежливая. Я не думал, что после смерти мужа она еще думает о тряпках. Зачем ей мужской костюм? Как ты думаешь?
– Предпочитаю не знать.
– А платье она на себя взяла, самый большой размер, – причитал он. – Зачем я отдал ей вещи! Я не обязан платить ей зарплату Сафара…
Фатиха открыла сумочку и протянула ему две бумажки по сто долларов:
– Возьми.
– Что это? – изумился он. – Зачем ты мне это даешь?
– Я подала тебе идею, как отвязаться от этой женщины, и ты понес убытки. Возьми!
Она так настойчиво протягивала ему деньги, что он заколебался. Фатиха играла наверняка – Гамат был жаден и небогат. Он протянул руку, и она почувствовала, как бумажки заскользили между ее пальцев – он вытягивал их.
– Спасибо… Но мне очень неудобно…
– Считай, что я купила эти вещи и подарила их Марине.
– Ты меня выручила. Я обязан отчитаться за весь товар, а торговли нет… – Он сунул деньги в карман.
– Скажи. – Фатиха закрыла сумочку и встала из-за стола, собираясь уходить. – Где находится склад этого Ахмата?
Такого вопроса он не ожидал – у него изумленно задрожали ресницы, рот сложился в узкую линию. Фатиху ни при каких обстоятельствах не мог интересовать склад Ахмата. Гамат заподозрил неладное и теперь боролся сам с собой – сказать или нет? «Скажет, – подумала Фатиха, глядя ему в лицо откровенным и невинным взглядом. – Никто не знает про меня и Сафара. Скажет. Не могу же я расспрашивать об этом Мухамеда. Тот тоже знает, но его никак спрашивать нельзя. С какой стати меня будет интересовать его знакомый?»
– Зачем тебе? – наконец выдавил он.
– Хочу купить духи.
– Они продают только оптом.
– Куплю подарки для всех родных.
Только идиот поверил бы этим словам. Гамат не был идиотом, но ей было все равно. Поколебавшись, он назвал адрес. Двести долларов сделали свое дело. Фатиха сказала еще несколько ничего не значащих вежливых слов и ушла.
Она взяла такси и через полчаса была на месте. Склад располагался в обыкновенной жилой квартире. Ее купили и переоборудовали. Дверь была не заперта. Фатиха нерешительно постояла, глядя на щель в дверном проеме, потом, не нажимая кнопку звонка, открыла дверь и вошла. Она увидела маленький коридор, куда выходили двери трех комнат и кухни. Пахло кофе и какой-то краской. В углу стояли штабелем пустые картонные коробки с арабскими надписями. Судя по всему, в них раньше находились дешевые сирийские духи. Она заглянула на кухню, увидела на столе грязную посуду. В одной из комнат зазвонил телефон, послышался голос – мужчина разговаривал по-арабски. Голос был незнакомый. Вообще вероятность того, что она может здесь встретить знакомых, была невелика. Она слишком давно не была в Москве и в первый раз слышала об Ахмате и его родственнике Али. Медлить не стоило – это не имело смысла. Прятаться она не собиралась. Ей нужно было только увидеть этого человека, чтобы потом узнать его в лицо. Она подошла к той двери, из-за которой раздавался голос, открыла ее и заглянула.
– Вы к кому? – Молодой парень прервал разговор и с интересом уставился на нее.
– Мне нужен Ахмат.
– Ахмат в другой комнате.
Она захлопнула дверь, и парень продолжил разговор. В следующей комнате сидел мужчина средних лет и разговаривал за чашкой кофе с посетителем. Кто – хозяин, а кто клиент, Фатиха сразу установила, хотя бы потому, что один из них был русский.
– Вы к кому? – задал ей точно такой же вопрос араб.
– Мне нужен Ахмат.
– Здравствуйте, – кивнул он. – Кто вас прислал?
– Гамат.
– Присядьте, я закончу разговор.
Она уселась в потрепанное кресло, которое явно досталось Ахмату от прежних хозяев квартиры. Положила на колени сумочку, прислушалась к разговору. Говорили о товаре, о безналичном расчете, все это было неинтересно. Она думала, не мог ли быть парень, который говорил по телефону, тем самым Али. Скорее всего это он и был. Но действовать наобум она не могла. Требовалась уверенность.
Несколько минут она сидела как статуя, не двигаясь, даже не поворачивая головы. Внезапно ей стало страшно. «Это слишком большой риск… – подумала она. – Гамат уже мог позвонить сюда и предупредить, что я интересовалась убийцей Сафара. Но нет… Вряд ли. Никто не знал, что я его любила. Никто. Как хорошо, что я никому не жаловалась, никто не догадывается. Ничего плохого не должно случиться. Гамат мог и не позвонить. А если даже позвонил, какая разница? Он сам виноват, что проболтался. Он не должен был мне сообщать имя Али. Он побоится вмешиваться. Сафар даже не родственник мне. Никто не может ничего заподозрить».