Стриптиз перед смертью
Шрифт:
– Скорее спрятали – Фатиха нервно расхаживала по комнате, изредка пинала носком туфли завернувшийся ковер. – Просто они боятся, что девочку найдут скорее, чем придет назначенный срок ее убийства.
– А может, этот срок уже прошел?
На этот вопрос Фатиха ничего не смогла возразить – только пожала плечами. Она ругала себя, что так легкомысленно отнеслась к судьбе ребенка. Первую девушку убили второго июня. Гарину – второго июля. Первоначально временной отрезок равнялся месяцу, но потом они решили поторопиться. Инну убили уже пятого июля, через три дня после Гариной. Это уже само по себе должно было означать,
Она взглянула на подругу. Лена сидела на краю постели окаменев, зажав руки между колен. Мотала головой, словно с чем-то не соглашалась. В этом движении было нечто механическое, напоминающее помешательство. Фатиха попыталась успокоить ее тем, что она узнает про девочку. Но Лена была в этом далеко не уверена. Ей казалось, что надо было никого не слушать и унести Оксану из той квартиры… Надо было все рассказать милиции… Фатиха связывала ей руки. Лена была уверена, что девочку убили Фатиха пыталась спорить, доказывать обратное. Она пыталась улыбнуться, хотя в этой ситуации улыбка смотрелась цинично. Лена подняла голову, посмотрела на нее мутными глазами и сказала.
– Я требую, чтобы мой сын всегда был рядом со мной. Слышишь?
– Так и будет, – пообещала ей Фатиха, хотя это совсем ее не устраивало. В решительную минуту ребенок мог связать им руки. При нем уже нельзя было откровенно говорить – так тесно он подружился с Иссой. Вот и теперь Исса повел его в парк кататься на аттракционах. Но возражать Лене она не решилась.
– Он будет спать здесь, с нами, – продолжала та. – Я не хочу его потерять.
– Хорошо. Это будет неудобно, но если ты боишься…
– Да, я страшно боюсь! – взвизгнула Лена. – Я сижу здесь пять дней и уже ничего не соображаю! Я за эти дни отупела так, будто в маразм впала!
Рукой двинуть не могу, ни одной мысли в голове не осталось! Я на все готова, только бы выйти отсюда! Пусть меня потом убьют, но только не здесь!
– Не кричи по крайней мере… – попросила Фатиха.
– Никто не слышит, Мухамед в ванне моется, Абдулла уехал. – Но все же Лена заговорила потише. – Слушай, я, конечно, верю, что ты хочешь нам всем помочь, но пока не помогаешь… Оксана погибла, я уверена, но что мне делать, чтобы сына спасти? Умоляю тебя, давай сейчас позвоним в милицию? Мои показания выслушают, ведь меня просили все припомнить, я свидетель, мне поверят…
– Чего ты добьешься?
– Меня хотя бы вывезут отсюда… Пока Мухамед моется, можно поговорить по телефону. Таким случаем надо воспользоваться! Фатиха! Прошу тебя, умоляю…
– А что ты скажешь следователю? – ошарашила ее подруга.
– Что Инну убили они, что Оксану украли и тоже убили, что меня держат под стражей… – забормотала Лена, словно заученный урок. – А что же еще? Этого мало?
– А кто убил Инну, Гарину, кто украл Оксану? Можешь сказать?
– Ты же мне имени не сообщила…
– Его зовут Ибрагим.
– Ибрагим? – недоверчиво повторила Лена. – А кто это?
– Вот видишь. Ты ничего не знаешь. Хорошо, скажи все милиции, назови его имя. Ибрагима будут судить и, наверное, приговорят к высшей мере, потому что он отпираться не будет. И про секту ничего не скажет. А тебя отпустят на все четыре стороны. Но ты знаешь, что с тобой вскоре случится? И с твоим сыном тоже? Лена отвела глаза.
– Вот видишь… – горько заключила Фатиха. – Ты поможешь осудить убийцу, но подпишешь приговор себе. И еще мне. Уверяю тебя! Что ты можешь сказать против Мухамеда? Он приютил тебя и заплатил твой долг. Против Абдуллы и Иссы? Исса день и ночь возится с твоим ребенком, мальчик его обожает. А что у тебя против Зияда и Сайды?
– Но эти двое…
– Держали в плену девочку? А кто докажет? Кто видел?
– Я видела! И ты подтвердишь!
Фатиха прислушалась и убедилась, что в ванной все еще шумит вода. А потом сказала, что их показания – пустой звук. Эти люди будут отрицать, что видели девочку. А почему? У них есть сын. Шестилетнего ребенка не арестуют, конечно. И кому его отдадут? Секте. А если они проговорятся, их сын погибнет. Как думает Лена, Сайда способна убить своего ребенка?
– А чужого?
– Других детей для нее просто не существует. Она поздно родила мальчика и дрожит над каждым его вздохом.
– Но я больше не могу молчать!
– Если девочка мертва, ты ничего уже для нее не сделаешь. А если они ее просто спрятали в другое место, ты ее погубишь своим доносом.
– А почему они ее перепрятали?
– Боюсь думать, что из-за нашего визита, – хмуро заметила Фатиха. – Если так, то мне больше не доверяют. А я как раз собираюсь сделать одно дело…
– Какое? – живо заинтересовалась Лена. Фатиха с жалостью смотрела на нее. Куда делась та милая свеженькая девушка, слегка напуганная, правда, но все же такая доверчивая, с которой она познакомилась в ту первую ночь? Лена казалась тридцатилетней женщиной с нелегкой судьбой за плечами. Глаза провалились и нездорово блестели, губы пересохли от постоянных нервных облизываний, руки слегка подрагивали, когда она закуривала сигарету. Вообще все движения стали нервными, порывистыми и в то же время словно замирали на полпути. Девушка, казалось, не знала, имеет ли она право сделать шаг, выпить стакан воды, посмотреться в зеркало. Скованность, неуверенность и страх – все это искажало ее внешность.
– К тебе это не имеет отношения, Лена…
– Вот как… – Та сразу поникла. – Конечно, с моими делами справиться просто невозможно. Я и сама это уже понимаю… Ты мне слишком хорошо все объяснила. Скажи мне только, когда, по твоим расчетам, меня должны убить?
– По моим расчетам, раньше появится Ариф.
– Давай не думать о нем. – Лена сжала руки в кулаки так, что суставы побелели. – Скажи мне точную дату. Больше ничего не надо.
– Точной даты тебе никто не скажет.
– Пока ведется следствие, я в безопасности?
– Не хочу тебя обманывать… – Нет?!
Фатиха намекнула, что следствие их действительно не остановит, если они захотят убить Лену. Если следователь ее вызовет, то она до него не доедет, а на счету Ибрагима будет еще одна смерть. Ему уже все равно. Его выдадут, казнят, но Лена будет мертва. Вряд ли он побоится убивать прямо на глазах у следователя. Он сделает и это, и еще многое другое, чтобы уберечь свою семью. Прошлым поведением он поставил себя почти вне закона и сейчас «исправляется». А если его казнят, то жене будут платить пенсию всю оставшуюся жизнь и детей не оставят.