Стриптиз перед смертью
Шрифт:
– Что, девушка понравилась? – засмеялся Муха-мед. – Обрабатывай Марину. Она тебе больше подходит. Сама, наверное, предлагала?
– Все русские бабы – шлюхи, – пренебрежительно бросил Абдулла. – Ни одной порядочной нет. Я тоже знал одну бабу…
Мухамед посоветовал меньше думать о бабах. От них все неприятности. А о том, что делать с Леной, он еще не решил.
– Ее опять допрашивали?
– В третий раз. Думаю, сегодня и завтра лучше подождать. Это уже слишком опасно. Второго Ибрагима пока нет.
– А в самом деле, – встрял
– Слушай, а что, если это сделаешь ты? – сощурился на него Мухамед.
Гамат смертельно перепугался:
– Я?!
– Должен же ты как-то оправдаться. Или думаешь, что тебе все сойдет?
– Но я…
– Ладно! Такому, как ты, даже штанами торговать не поручишь. – Мухамед перебросил через локоть плащ. – Я иду. Ахмат, я на тебя рассчитываю.
– Все будет в порядке, – грустно ответил тот. – Но Али уже не вернешь.
– Очень интересная вещь обнаруживается! – влетел в кабинет к следователю его помощник. – Я сейчас от экспертов. Пальчики идентичные. Чьи, думаете?
– Хватит загадки загадывать. Я и без того хорош.
– Вот эти… – Помощник бережно придвинул к нему один листок. – Мы сегодня взяли с расчески нашей красавицы.
– Ты о ком?
– О восточной женщине, конечно.
– О Фатихе?
– Да. А это… – Он придвинул другой листок. – Видите?
– Ну-ну?
– Откуда, думаете, эти вторые?
– Это тоже ее?
– Прекрасно получились. Это с того склада, где убили охранника. Пальчики нашли в ванной, на кухне, парочку на входной двери и главное – на том свертке, который лежал на столе. Где часы, помните?
– Точно, – оживился следователь. – Что ты говоришь? Это все ее?
– Да! И на часах тоже есть. Хороша девка?
– Слушай… – протянул следователь, рассматривая фотографии. – А я-то не поверил этому фрукту… Точно, одинаковые пальцы.
– Она там была!
– Я и сам теперь вижу. А вот что она там делала? Грабила вместе с любовником? Это мне уже больше нравится. А то история несчастной любви очень смахивает на сериал!
– Так люди-то восточные.
– Значит, посетила склад с Ибрагимом, зарезали парня, расстались… Потом девка узнает, что ее любовника и подельника взяли и допрашивают. От страха и от позора решает покончить с собой. Похоже на правду?
– Вполне. Но Ибрагим-то каков?
– А что ты в нем нашел? – поморщился следователь.
– Хотел, чтобы он тебе все про Фатиху рассказал? Такой будет молчать. Видно, ни черта не боится, сволочь. Интересно, она только грабила или убивала тоже?
– Кто ее знает? Про девочку бы рассказал, гад, и больше ничего от него не надо… Кстати, его отпечатков на том складе нет. Возможно, в перчатках работал. А на другом складе, где пятого июля убили, – там все слишком старое, захватанное. Зови. – Следователь положил обе фотографии на стол, прямо перед собой, и еще полюбовался ими. – Теперь он не будет ее покрывать. Сдается мне, он потому и молчал.
Сообщение о смерти Фатихи не произвело на Ибрагима никакого впечатления. Он все так же сонно смотрел прямо перед собой, мигал, щурился от света настольной лампы. За сутки ареста он сильно оброс черной блестящей щетиной.
– Не знаешь, значит, такую?
– А я не буду говорить, – лениво ответил тот.
– Чего боишься?
– Чего? Не вас же.
– Думаешь, я тебе вру про Фатиху? Показать фотографию на память? – Следователь выбросил перед ним на стол фотографию с места происшествия – обугленный труп в углу черной от копоти «ракушки».
Ибрагим заинтересовался.
– Это что?
– Это с конкурса красоты. Твоя девушка первый приз получила.
– А где она тут?
– В углу.
Ибрагим всмотрелся, сдвинул брови. Помолчал, спросил:
– Это когда было?
– Утром. Так будешь говорить?
Тот отказался. На вопрос, кого он покрывает теперь, не ответил.
– Хочешь сказать, один работал? – спросил следователь.
Ибрагим бросил, что давно уже не работает.
– Ты мне поулыбайся! Ты понял, про что я тебя спрашиваю. Ладно. – Следователь подвинул к Ибрагиму фотографию, чтобы тот все время видел ее, и спросил:
– Где был вечером десятого июля, помнишь? Или тоже не будешь говорить? С девушкой своей виделся?
Ибрагим промолчал.
– Значит, говорить ты не будешь? То так хорошо все рассказывал: и как убивал, и где, и почему… Почему же ты к русским девушкам приставал, если у тебя дома жена, а в Москве – любовница? Мало показалось?
Молчание. Потом последовал короткий и презрительный ответ:
– Не буду я говорить.
– Чего боишься, я тебя спрашиваю? В убийствах сознался, а где был десятого вечером, боишься сказать? Или скажешь – забыл? А где твоя девушка была? Тоже не знаешь?
– Отстаньте.
– Она прятала девочку?
– Какую девочку? – Ибрагим поднял на следователя свои усталые покрасневшие глаза. – Что говорите, сами не знаете.
– Девочку, которую ты похитил. Она ведь об этом знала?
– Отстаньте, сказал я вам.
– Ты скажешь, где ребенок? Я тебя спрашиваю! Ты кого теперь покрываешь?
– Никого.
– Обманываю тебя, думаешь? Твоя любовница мертва. Не сомневайся, не вру. Кого тебе в свидетели привести? Мухамеда?
– Это кто такой?
– Ну, ты меня за дурака не держи… – вздохнул следователь. – Завтра будет тебе Мухамед.
– А зачем мне какой-то Мухамед?
– Он тебя сегодня уже хотел видеть. – Следователь закурил, протянул ему сигарету:
– Возьми.
Ибрагим взял не поблагодарив, закурил, жадно, с сопением затянулся. Помолчал, прикрыв глаза, потом снова посмотрел на фотографию. Спросил, ткнув в снимок коротким грязным пальцем:
– Это что?
– «Ракушка». Гараж такой, где машина стоит.
– Машина? Нет машины.