Стриптиз в кино
Шрифт:
— А кое-что еще меньше, чем у селедки, — уверенно заметил Бруно и пояснил: — Я сам использовал эти дерьмовые стероиды. Только вовремя поумнел, когда в газете про них прочел. Там сказано: будешь колоть, станешь слабак слабаком.
Я не была уверена, что Бруно вовремя прекратил их колоть, но в голову пришло другое: может, Винус как-то оскорбила Рика в этом смысле — язычок у нее был что надо, и тот решил отомстить… Но тут же отбросила мысль как совершенно идиотскую и подумала, что Нейлор, наверное, прав, что хочет держать меня за тысячу миль от расследования.
Мы вошли в помещение, и все наши
Я имею право так предположить, потому что, когда вошла в гримерную, Марла как раз сидела в моем кресле и наводила красоту моей косметикой. Она выскочила из кресла, чуть не оставив там ползадницы.
— Оттягиваешься по полной в мое отсутствие? — съязвила я.
Она покраснела и со злостью тряхнула головой.
— О чем ты, Кьяра? — обиженно сказала она. — Просто посмотрела в твое увеличительное зеркало. У меня что-то с ресницами.
— Так я тебе и поверила! Спорим, ты уже уговорила Винсента написать твое имя самым крупным шрифтом на афише у входа?
Все в комнате замерли в предвкушении словесной или, чем черт не шутит, настоящей битвы, но поединок не состоялся. У меня не было ни сил, ни настроения, а Марла, наверное, вспомнила о решетке, которая ей угрожала, и о надеждах, связанных со мной. Она молча смотрела на меня, и молчание длилось довольно долго.
— Ну, ты права, — наконец сказала она. — Его написали. А что такого? Я только хотела помочь клубу в трудные дни. Ведь в любом шоу нужен лидер. Разве нет? Хотя бы на время. А ты обещала пока что заняться делом нашей бедной Винус. Сама говорила. Я не права?
— Ох, оставь! — оборвала я.
— Но ведь ты не можешь выйти на сцену, Кьяра? Только хуже себе сделаешь. Чего доброго, рана опять откроется.
— Да заткнись ты!..
Видит Бог, я и думать не думала выступать сегодня, но эта сучка Марла просто завела меня. Спровоцировала…
Что ж, если так — не спасую… Не желаю выходить из игры!..
Глава 7
Перед началом представления я, как обычно, глянула в зал через щелку в занавесе. Меня всегда интересовала публика — я мысленно определяла, кто есть кто: вот эти — постоянные посетители, эта парочка — похоже, с большими деньгами, а вон те — определенно новички и нуждаются в некоторой опеке, чтобы почувствовать себя свободнее. Сегодня у меня была дополнительная задача: попытаться разговорить Рика — быть может, узнаю что-нибудь новенькое, а еще — познакомиться с тем лощеным типом, который так пристально изучал бедную Винус.
Рик уже находился на своем обычном месте, у второго столика в центре зала. Другого не было ни в самом зале, ни возле бара… А, вон он где — в затемненной боковой кабинке, откуда можно увидеть и сцену, и входную дверь.
Думаю, я не ошиблась: этот человек точно подходил под описание, сделанное Бруно, и казался то ли переодетым копом, то ли просто прожигателем жизни. В любом случае он тертый калач и весьма опасный тип. Поразмыслив,
Я увидела, как Марла с несколькими подружками направляется в сторону Рика. Наверняка уже разболтала им всем, как этот коп стоеросовый, мой дружок Джон Нейлор, надумал повесить на нее убийство Винус и как она уговорила меня заступиться — не ради самой Марлы, конечно, а чтобы этот олух не попал впросак, ухватившись не за ту рукоятку. Но мне было не до нее: я уже завелась и твердо решила выйти сегодня на сцену, о чем сказала нашему молодому рыжеволосому режиссеру по прозвищу Рыжик. Он отговаривал, однако я сумела его убедить: доводы были, в общем, очень простыми, но вескими — публика привыкла меня видеть и будет ждать моего выхода. Зачем же разочаровывать клиентов, если это тем более может отразиться на доходах заведения? Только дайте немножко больше дыма сегодня на сцену, другими словами, напустите туману, попросила я Рыжика. И тот обещал.
Вскоре он подал команду диск-жокею приглушить музыку, свет померк, занавес начал раздвигаться. Рыжик нажал еще одну кнопку, и специальная машина стала дымить. К этому времени я уже дохромала до шеста и стояла там, ожидая, пока дым немножко рассеется и мои прелести станут видны в свете рампы. На мне было белое полупрозрачное платье, волосы забраны наверх. К спасительному шесту я подошла ближе, чем обычно, чтобы, не дай Бог, не случилось чего непредвиденного: не подвернулась бы нога, или еще что… Хотя, по правде говоря, рана была несерьезная, да и шикарно заделана молодчагой хирургом: всего два шва, но каких ажурных! Просто загляденье! Однако болела, как десяток глубоких ран, и я опасалась, как бы чего не произошло.
Шерил Кроу затянула “У нас по соседству”, и я начала осторожно двигаться под музыку. Оказалось, не так трудно, как предполагала. Танцуя, я вглядывалась в зрителей. Новички подошли ближе к сцене с бокалами в руках, на лицах было написано ожидание. Оно становилось все явственней по мере того, как я медленными движениями изгибала тело, проводя по нему руками, задерживая их в некоторых нужных местах. Мне нравился этот подготовительный момент е нашем шоу. он волновал не только зрителей. Я ощущала себя волшебницей, соблазнительницей, Полусонной Красавицей, которая, если совсем проснется, может натворить такого — мало не покажется.
Я оттянула верх бикини, но не спустила его, а придерживала двумя пальцами — до той поры, пока у зрителей не раскроются не только рты, но и кошельки. Это был и бизнес, и волнующая игра.
Когда первый смельчак приблизился к сцене и протянул двадцатку, я поняла, что столкнулась с проблемой: не могла наклониться к парню так, чтобы он сунул ее, как положено по всем сценариям, за подвязку чулка. Наступила пауза, мы встретились взглядами, я изобразила улыбку. Затем, вместо того чтобы подставить ему ногу, согнулась в поясе — так, что обе мои груди чуть не уперлись ему в глаза, и проворковала: