Стриптиз Жар-птицы
Шрифт:
– Заговор устроили! – взвыл торговец и побежал к двери с надписью «Не входить».
– Игорь! Игорь! – закричали сбоку. – Кады за весы заплатишь?
– Опаньки… – обрадовалась девчонка. – Теперь ему еще и кладовщица вломит!
– Это Игорь? – в изнеможении уточнила я, показывая на створку, за которой скрылся парень.
– Ну? – вздернула брови девушка и шмыгнула носом.
– А в ящике кто? – поинтересовалась я. – Там же ясно написано: «Это Игорь»!
Девочка перегнулась через прилавок, прочитала и хмыкнула.
– А! Игоряша жмот,
– Ничего, – попыталась улыбнуться я. – Иногда ситуация выглядит совсем не такой, как в действительности. И когда только люди научатся правильно использовать родной язык! «Это Игорь». Следовало написать: «В ящике мясо Игоря». То есть нет: «В коробе мясо коровы от Игоря». Впрочем, и это нехорошо. Ладно, а почему вы так плачете?
– Зуб выдрали! Прямо зарезали меня! – заныла девушка. – Терпеть нет сил, а муж от прилавка не отпускает. Вот жлобина! Слышали, что сказал: он мне денег не даст… Ну что, берете мосол?
– Ага, – кивнула я, испытывая странные чувства: смесь жалости, удивления и негодования. – Значит, Игорь ваш супруг?
– Чтоб он сдох! – взвизгнула в ответ продавщица. – Сукан!
Я взяла протянутый пакет, расплатилась и быстро пошла к машине, мучимая недоумением. Зачем жить с человеком, которого ненавидишь? Отчего бы не развестись? И какое странное слово изобрела девушка, страдающая зубной болью: «сукан». Вообще-то сука – существительное женского рода, мужской вариант не предусмотрен. Вернее, он звучит иначе, кобель.
Жозя занималась птичками и не слышала звонков в дверь. Сначала я просто нажимала на кнопку, потом принялась колотить в створку ногой, затем заорала, как иерихонская труба:
– Жозя!!!
Но она не реагировала. В конце концов я догадалась позвонить по телефону.
– Дом Гарибальди, – бойко отрапортовала бабуся.
– Жозя, открой дверь, – устало попросила я.
– Это кто? – предусмотрительно спросила она.
– Вилка.
– Сейчас, дорогая, – засуетилась Жозя, – уже бегу!
Минут через пять в замке заскрежетал ключ.
– Ты почему не позвонила в дверь? – сердито поинтересовалась старушка.
– Не догадалась, – улыбнулась я, решив не рассказывать ей о том, что уже полчаса прыгаю на крылечке. Жозя ведь не виновата, что с возрастом потеряла слух.
Муся был счастлив, получив миску коричневых катышков. Очевидно, в Германии его кормили тем же яством, потому что «гном кинг сайз» с восторгом умял содержимое миски, а потом вылизал ее.
– Жозя, где телефон Даны? – спросила я, после того как и старушка съела свой обед.
– Мы всегда ставим трубку на место, иначе ее в доме не найти, – пояснила она. – На комоде он, в холле.
– Я
– По нему дешевле разговаривать.
– Знаю, но мне нужен сотовый!
Бабуля сдвинула брови.
– Дана его всегда на поясе носит. На цепочку пристегивает, чтобы не потерялся.
– Ты не против, если я поброжу в саду? Хочется подышать свежим воздухом.
– Куртку надень, – проявила заботу Жозя, – холодает.
– Непременно, – кивнула я.
Надо завтра поехать домой и привезти теплую одежду, а пока придется померзнуть. Ладно, сейчас нужно думать не о себе, а о деле. Куда мог задеваться мобильный?
Я дошла до места, где лежало тело Даны, и вздрогнула. Можно считать, что подруге повезло: немного поодаль из земли торчал штырь, и, упади она чуть левее, железка проткнула бы несчастную насквозь. Но тело, по счастью, угодило на неширокую дорожку, которая ведет к гаражу. Я присела и стала внимательно осматриваться. Что там темнеет в пожухшей траве? Какая-то коробочка! Я схватила находку, но тут же с разочарованием поняла: это не телефон, а дистанционный пульт. Точь-в-точь такой я взяла утром с ключницы в доме, чтобы открыть ворота гаража. Я нажала на зеленую кнопку, железные ворота поехали вверх.
– Что случилось? – высунулась в открытое окно Жозя. – Вилка, что ты делаешь?
– Нашла в траве пульт, – ответила я.
– Правда? – обрадовалась старушка. – У нас их было пять штук, но Дана все потеряла. Теперь один остался, бережем его, как зеницу ока! Ты, значит, второй обнаружила? Так я и знала! Говорила же ей, чтобы пошарила в саду. Точно, все брелоки она в траве посеяла! Приедет, ворота откроет-закроет, а пульт мимо кармана и положит! Вилка, может, еще поглядишь? Вдруг там и остальные валяются?
– Ладно, – кивнула я. – А твой «Запорожец» на ходу? Ездишь на нем?
Не успел вопрос сорваться с языка, как я поняла его глупость. Сейчас старушка обидится, подумает, что я издеваюсь над ней. Но Жозя спокойно ответила, правда, со вздохом сожаления:
– Нет, я давно не садилась за руль.
– Может, «Запорожец» лучше убрать из гаража? Чего он место занимает?
– Никогда! – отчеканила Жозя. – Это подарок Матвея Витальевича! Пока я жива, и машина, и его кабинет в доме останутся нетронутыми! Не желаю слушать никаких разговоров на эту тему!
– Извини, – пробормотала я.
Окно с треском захлопнулось.
Около часа я ползала по траве, ощупывая руками каждый попадающийся на дороге камушек. Надежда умирает последней – мне очень не хотелось признавать свое поражение. Но в конце концов стало понятно: Данкиного телефона нигде нет. Либо цепочка разорвалась раньше и мобильник находится не в саду, либо его прихватил кто-то из тех, кто присутствовал на месте трагедии. Медсестра Ира уверяла, что бригада со «Скорой» не способна на воровство, и я склонна верить девушке. Тогда кто у нас остается? Выпавшую из окна Дану обнаружила соседка, Вера Расторгуева, живущая напротив.