Стриптиз
Шрифт:
— Всё это хорошее — будет у тебя под саблей кыпчакского хана? Какое у тебя право под ханской плетью? Какая у тебя воля под копытом степного коня? Так почему же ты не пришёл защищать всё это хорошее — туда, на Земляничный ручей?
И глядя бешеными глазами в лицо очередного кудати, ошарашенного наглым тоном безбородого сопляка, приказывал своим людям идти в кладовые.
Недовольные пытались взяться за оружие. Став, таким образом, мятежниками. Ветераны Вечкензы были опытнее и лучше вооружены. А главное: организованы. Они были многочисленнее. В
Инязору попробовали угрожать гневом богов. Тогда Вечкенза психанул. И — крестил всех эрзя.
Мда… Ё-моё и бздынь в придачу.
Почайны в Мордве нет. Но и Теша вполне годится. Он начал охоту на жрецов, шаманов, святилища.
Всякая власть освящается религией, всякая господствующая религия — освящает господствующую власть. Чтобы сменить власть — нужно сменить веру. Кудати восставали против Ине, карты их поддержали. Вечкенза взбесился и принялся резать и тех, и других. Выжигая святилища в пепел вместе с жрецами и «истинно верующими». Наплевав на угрозы божественных наказаний: ему не страшно — с ним сила Христова.
Заодно досталось и немногочисленным мусульманам и давно уже живущим в некоторых местах этой земли иудеям и русским язычникам. А я прислал ему несколько попов, книги, облачения, сосуды.
Реакция Боголюбского… восторг в захлёбе!
Крещение мордвы и муромы для русских князей… со времён святых Бориса и Глеба и до Батыя… и много после…
Подвиг. Деяние, сравнимое по важности с крещением самой Руси. Ну, не вровень, а вот на равноапостольную княгиню Ольгу… «Заря перед рассветом». А «Зверь Лютый»? — «Ветерок перед восходом»?
Боголюбский… После самоубийства Изяслава, гибели Калауза с семейством, сведений о спасённой и сохранённой мною Софье, публичной казни Феодора Ростовского… при том, что ему непрерывно «дули в уши» страдальцы по Клязьменскому каравану… и другим моим не прекращающимся… хепенсам…
Известие о разгроме целой орды Башкорда произвело впечатление. Вызывало уважение. Но — в рамках обычного. «Мы тут все такие. Мы и сами поганых бьём. Чуть лучше, чуть удачливее…». А вот новость о крещении мордвы… Да ещё и «Мордовской Руси»! Что была вечным унижением, занозой в чести всех князей Залессья…
В Боголюбово и во Владимире отслужили молебны в «одоление поганых язычников». И меня добрым словом помянули.
Лазарь принимал поздравления, сочился радостью и передавал мне похвалы князя Андрея.
Повторюсь: отношение князя Андрея ко мне было важнейшим условием выживания Всеволжска. Ни тактическая находка с одновременным ударом через непроходимый лес по зимним становищам орды, ни жестокая сеча на Земляничном ручье — его отношения ко мне принципиально не изменили. Только добавили осторожности, опаски. А вот «подвиг» — не в бою, но в вере — открыл… нет, не «кредит доверия» — Боголюбский никому не доверяет, но «окно возможностей».
— Ванька-то… к добру стремится. Пути у него, конечно… Но ведь доходит! До чего остальные — и помыслить не могут!
Чуть позже это обернулось для меня новым важным успехом, точнее — легализацией устранения очередной опасности, препятствия для роста Всеволжска.
Наиболее густо оппозиция Вечкензе была представлена в северной, Приволжской, части. Поселения эрзя здесь выжигались в ходе бунтов против власти инязора, жители обращались в рабство. Часть — люди Ине отгоняли в Степь к становищам Боняка. Те перепродавали дальше, вплоть до греческих рынков. Часть попадала на восток, в Суваш, Булгар и дальше, вплоть до Персии.
Сама победа сильно вразумила племена. Тех же мокшу, шокшу, мурому. Богатыми подарками, принесёнными в свои кудо участвовавшими в походе воинами. И подарками тем родам, которые послали воинов. Погибших, не вернувшихся.
Моя манера — не забывать о родне павшего героя — примиряла людей с требованием отдать трофеи. Превращала «отказников» в преступников не только перед воинской дисциплиной, но и перед собственными народами. Перед вдовами и сиротами павших. И вводила племена в мою юрисдикцию: споры о том, кому правильнее отдать «дары» — возникали неизбежно. Как во время Великой Отечественной — кому отдать Звезду Героя, награждённого посмертно.
Уже одна необходимость пустить «наградную комиссию» в свои «лесные твердыни», принимать русских как гостей, разговаривать с ними уважительно — меняла мировоззрение лесовиков. И, конечно, мои приказчики, увиденные вещи, услышанные разговоры… Чёткое понимание: это — «дар», не — «дань», не — «торг».
Дар Воеводы Всеволжского. Здесь принято отдариваться…
Часть мятежников-эрзя, преимущественно молодые женщины и девушки, дети, поступала ко мне во Всеволжск. Понятно, что не для перепродажи. Рабства у меня нет. Но проблема демографического баланса была на некоторое время смягчена.
В походе погибло около четырёх тысяч эрзя. И втрое — в следующие два года. Далеко не все эти люди были убиты слугами Вечкензы. Основная масса умерших — старики и дети. Гибель в походе отцов и старших братьев, оставила их без источников пропитания. Так что, я следовал своему обычному правилу — собирал во Всеволжск голодных сирот.
Потеряв 15–16 тысяч душ за два года, треть общего числа, этот народ принял христианскую веру и «Всеволжскую правду», смешался с другими народами. Стал частью «Святой Руси».
Если сравнивать… Нашествие Батыя уничтожило несколько больше — половину населения в этих местах. При этом сопровождалось тотальным разрушением, выжиганием. Этого у меня… было немного.
Я не знаю, сколько эрзя погибло в РИ в четыре последующих столетия. От татарских набегов, от русских походов, от ссор между собственными князьками. От пожаров, моров, голодовок из-за архаичности технологий в строительстве, сельском хозяйстве, ремёслах. На порядок больше? На два?
Уже в двадцатых годах 20 века каждая пятая молодая женщина в этих местах имела хотя бы одно бельмо на глазу. Санитария, знаете ли, гигиена, итить её ять…