«Строгая утеха созерцанья»: Статьи о русской культуре
Шрифт:
В ту же самую минуту бронзовый воин, постановленный на вершине дворца, потрясая копьем, поворачивается в сторону той провинции, и Рим немедленно отправляет туда свои войска для усмирения восстания 148 .
Более близкий нам пример устройства, выполняющего аналогичную функцию, пушкинский «золотой петушок». Таким образом, для одной и той же цели (своевременного принятия репрессивных мер) могут использоваться разные приспособления, но во всех перечисленных случаях они служат средством государственного разведывательного управления.
148
Буслаев Ф. Историческая христоматия. М., 1861. Стлб. 1393–1394. См.: Буслаев Ф. Странствующие повести и рассказы // Русский вестник. 1874. Т. 110. С. 729–730. Ср. сказание «О разбиении зерцала» и рассказ о «великом и предивном зерцале», сотворенном Львом Премудрым, в котором «видети возможно весь мир» и «что во иных странах содевается» (см.: Яворский Ю. А. Византийские сказания о Льве Премудром в русских списках XVII–XVIII веков. СПб., 1909. С. 21–22).
Каким образом в русских списках зеркало латинской «Эпистолы Иоханнеса» превратилось в инструмент, так сказать, Третьего отделения – органа политического надзора и сыска, остается неизвестным.
Однако посмотрим, как сложилась дальнейшая судьба зеркал Индийского царства на русской почве.
Во втором списке конца XV века (Волоколамском), равно как и в ряде других более поздних списков, зеркала отсутствуют. О единственном списке XVI века (Мусин-Пушкинском, входившем в сборник, содержавший «Слово о полку Игореве») известно только по двум примечаниям к «Истории государства Российского», где Карамзин, пересказывая текст «Сказания об Индии богатой», пишет: «Люди там не лгут, потому что от всякой лжи бледнеют, как мертвецы». Эту фразу можно рассматривать либо как сокращение текста о зеркалах и сведение его к проблеме лжи, либо как упущение Карамзиным рассказа о зеркалах и сведение его к проблеме нравственной характеристики людей Иоаннова царства 149 .
149
Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1991. Т. 3. С. 615. Примеч. 272.
В одних списках, датированных XVII, XVIII и началом XIX века, «зеркальная» тема приобретает более гуманный и христианский характер, в других же она проявляет тенденцию к изображению еще более ужесточенного государственного контроля над личностью.
В первом случае (как, например, в списке Ундольского № 632, XVII в.) первое зеркало показывает смотрящему в него только добрые дела, которые тот сделал в течение жизни: «аще кто зрит в то зерцало, видит своя добрая дла от юности и до старости». Второе же по-прежнему отражает как добрые, так и дурные мысли, но не о государе, а о государстве, что, в сущности, одно и то же, ввиду установленного в Индийском царстве теократического тоталитаризма. Сама же палата, в которой находятся зеркала, обладает чудесно целительными свойствами:
Аще ли в ту палату внесут больнаго, здрав будет, и безрукаго внесут, с руками будет, а безногаго с ногами будет, а глухой услышит, а немой проглаголет, а от смерти ничто может же помощи и избавити 150 .
Во втором случае (как, например, в Щукинском списке № 1075, начало XIX в., и в списке РГБ, Музейное собр. № 3146, начало XVIII в.) первое зеркало отсутствует. Второе же оказывается выставленным на площади, где оно используется в качестве механизма судебно-процессуальной системы:
150
Российская государственная библиотека, собр. Ундольского. № 632. Л. 289–299; цит. по: Баталин Н. Сказание об Индейском царстве. С. 124.
А се у нас на площади у святаго Изосимы учинено зерцало праведное на .м. столпх, а на .м. лакоть всямока(ч)но. Аще кто помыслит лихо в грехъ, заутра станет в блед, аки мертво лице его, и комуждо судъ и дана кая улица судити и власть держати; они же прiидут по утренiи ко зерцалу праведному ко обличенiю, и узрвши в зерцал винных мужей, и повелят дворяном свести всх винных ко обличенiю… 151
То, что в Кирилло-Белозерском списке было представлено как потенция, здесь развивается в сложную юридическую процедуру. По утрам к зеркалу, в соответствии с установленными процессуальными правилами, приводят подозреваемых в преступлении, и зеркало безошибочно указывает на виновных, которых после этого отправляют на суд: «…судiи же, возрвше в судебные книги, и предадут винных на муку, а иных на смерть» 152 . В этом описании можно усмотреть еще одну функцию зеркала – установление степени виновности, ибо, в зависимости от полученного отражения, одних людей судьи осуждают на муку (телесное наказание), а других на смерть (смертная казнь). Зеркало, таким образом, выносит вердикт – решение о виновности или невиновности человека. Здесь оно из потенциального доносчика Кирилло-Белозерского списка превращается в узаконенный инструмент по раскрытию злостных намерений (не дел и даже не слов, а именно намерений) по отношению к государству и начинает играть решающую роль в юриспруденции. По существу, оно выполняет функции «Мерила праведного» – известного уже с XIV века собрания законоположений, оценивающих поступки с юридической стороны и определяющих наказания за них. Кстати, и сборники, содержащие эти законоположения, назывались «зерцалами совести».
151
Государственный исторический музей, Щукинское собр. № 1073. Л. 2–8; цит. по: Сперанский М. Н. Сказание об Индейском царстве. С. 397.
152
Сперанский М. Н. Сказание об Индейском царстве. С. 397.
Теократическое и тоталитарное государство царя Иоанна, представленное в тексте как желанная, но недостижимая утопия, оказывается наделенным идеальным и безошибочным инструментом по подавлению свободы. С этой точки зрения, как кажется, прав был Н. И. Баталин, автор первой монографии, посвященной «Сказанию об Индейском царстве», назвавший его «одним из важнейших памятников, характеризующих настроение умов» 153 .
ЦАРЬ АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ КАК ПИСАТЕЛЬ
(ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ)
153
Баталин Н. И. Сказание об Индейском царстве. С. 2.
Бысть же и во словесех премудрости ритор естествословесен и смышлением скороумен 154 .
Царствование Алексея Михайловича пришлось на тот век,
в котором смешались архаические явления с новыми… в котором прочно укоренившиеся за шесть веков литературные жанры легко уживались с новыми формами литературы 155 .
И трудно найти лицо, ярче отразившее в себе обе эти тенденции переходного XVII в., чем царь Алексей:
154
Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции. Собрал и ведал Андрей Попов. М., 1869. С. 211.
155
Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X–XVII веков. Эпохи и стили. Л., 1973. С. 138.
Одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении 156 .
О том, как это свойство сказывалось на поведении «тишайшего» государя, на его внешней и внутренней политике, писалось неоднократно. Но это же свойство можно проследить и в литературной деятельности Алексея Михайловича, к которой он имел несомненную склонность 157 .
156
Ключевский В. О. Соч.: В 8 т. М., 1957. Т. 3. С. 320.
157
О влечении Алексея Михайловича к литературному творчеству см.: Медовиков П. Историческое значение царствования Алексея Михайловича. М., 1854; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. V–VI. М., 1961; Платонов С. Царь Алексей Михайлович. Опыт характеристики // Исторический вестник. 1886. Май; Заозерский А. И. Царь Алексей Михайлович в своем хозяйстве. Пг., 1917, и др.
Объем литературного творчества Алексея Михайловича неожиданно велик и разнообразен. Царь, как показывают многие материалы, не только любил писать и нередко писал до устали 158 , но и относился к своему процессу писания творчески. Прежде всего, это проявилось в обширном эпистолярном наследии, оставшемся после него и до сих пор недостаточно хорошо изученном. Историки опирались на письма Алексея Михайловича, черпая в них богатый и занимательный материал для описания натуры царя и его взаимоотношений с близкими ему людьми 159 . Попутно, но именно попутно, они давали характеристику литературной манеры этих писем, не останавливая, однако, внимания на том, как эта манера могла возникнуть и что она собою представляет. Алексей Михайлович, владея в совершенстве эпистолярным каноном XVII в., о чем свидетельствуют хотя бы его письма семье 160 , тем не менее часто ломает рамки привычного для его времени жанра частного письма, обнаруживая склонность к тому стилю, который сформировался позже в писаниях русских старообрядцев 161 .
158
См. письмо Алексея Михайловича Никону от 25 мая 1652 г. (Собрание писем царя Алексея Михайловича. Издал Петр Бартенев. М., 1856. С. 210).
159
Зернин А. Царь Алексей Михайлович. Историческая характеристика из внутренней истории России XVII столетия // Москвитянин. 1854. № 17; Забелин И. Черты русской жизни в XVII столетии // Отечественные записки. 1857. Т. СХ; Костомаров Н. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Вып. IV. XVII столетие. СПб., 1874; Хмыров М. Царь Алексей Михайлович и его время. Нравоописательный очерк // Древняя и новая Россия. 1875. Окт., и др.
160
См.: Письма русских государей и других особ царского семейства. V. Письма царя Алексея Михайловича. М., 1896.
161
О стиле старообрядческой литературы XVII в. см.: Виноградов В. В. О задачах стилистики. Наблюдения над стилем Жития протопопа Аввакума // Русская речь. I. Пг., 1923; Еремин И. П. Русская литература и ее язык на рубеже XVII–XVIII вв. // Еремин И. П. Литература Древней Руси (Этюды и характеристики). М.; Л., 1966; Робинсон А. Н. Зарождение концепции авторского стиля в украинской и русской литературах конца XVI–XVII века (Иван Вишенский, Аввакум, Симеон Полоцкий) // Русская литература на рубеже двух эпох (XVII – начало XVIII в.). М., 1971.
В исследовательской литературе отмечалось, что XVII век дал большое число автобиографических сочинений, столь редких для ранних веков древней русской письменности. Своего рода подступом к ним можно считать «Дневальные записки приказа Тайных Дел», представлявшие собой поденную хронику частной жизни царя, инициатива ведения которых, безусловно, принадлежала самому Алексею Михайловичу 162 . Вид дневниковой записи имеет и знаменитый «Статейный список» Алексея Михайловича, написанный в мае 1652 г., – произведение единственное в своем жанре. Царь Алексей, отвечая на поставленный Никоном вопрос, подробнейшим образом описывает перенесение мощей патриарха Иова из Старицы в Москву, болезнь и смерть патриарха Иосифа и свою деятельность в роли душеприказчика покойного патриарха. Собственно статейным списком, которые в то время представляли письменные отчеты русских послов о выполнении поручений, произведение Алексея Михайловича назвать нельзя, однако с ними его роднят отчетная форма, внесение в текст мельчайших подробностей, сопутствующих описываемым событиям, живая манера изложения, психологическая убедительность 163 . Но самым ценным в этом произведении Алексея Михайловича является, на мой взгляд, та степень «самовыявления» 164 , на которую рискнул «всеа Русии самодержец».
162
См.: Дневальные записки приказа Тайных Дел 7165–7183 гг. С предисл. С. А. Белокурова // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском ун-те. 1908. Кн. 1, 2.
163
О форме статейных списков см.: Лихачев Д. С. Повести русских послов как памятники литературы // Путешествия русских послов XVI–XVII вв. М.; Л., 1954.
164
О тенденции к самовыявлению, характерной для многих авторов XVII в., пишет Д. С. Лихачев. См.: Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X–XVII веков. С. 145.