Строматы. 1-7 Том
Шрифт:
Христианство и эллинская философия:
сельскохозяйственная аналогия (Рим. 11: 37)
(2) Дикий побег оливкового дерева, привитый на культурное растение, сам становится плодоносящим. Действительно, ведь они одной и той же природы. Привитый побег использует дерево, на которое он привит, как почву, его питающую. (3) Всякое растение занимает свое место в божественном мироустройстве. Из дикой оливки делается венок олимпийским победителям. Вяз поддерживает и «наставляет» (didaskei) виноградную лозу, способствуя ее росту. (4) Дикое древо не плодоносит, но зато вытягивает из земли больше соков. Но оно бесплодно, и именно поэтому и называется диким. (118,1) Культурный побег, будучи привитым на дикое растение, получает больше питания, но с другой стороны, сам окультуривает его и делает плодоносным.
Эллинский философ подобен этому дикому древу, изначально неплодоносный, продвигаясь в своем исследовании и стремлении понять, он может приблизиться к полноте истины, если примет в себя слабый и нежный побег гносиса, который, развившись подобно культурному растению на диком дереве, даст впоследствии начало совершенному логосу и превратит его в культурное растение. (2) Прививка, сделанная опытным земледельцем
(119,1) Говорят, что есть четыре способа прививки. Первый из них состоит в том, что побег помещается под кору дикого дерева. Именно так мы проповедуем самые элементарные наставления, адресованные язычникам. (2) Другой способ заключается в том, что дикое дерево разрубается и в это место вставляется культурный побег. Это напоминает наше отношение к философствующим. Мы разрубаем их догмы и прививаем им представление об истине. Так следует поступать и с иудеями: открыв Ветхий Завет, следует поместить в него, как окультуренный побег, Новый и более благородный. (3) Третий способ больше подходит для обращения дикарей и еретиков, ведь их приходится притягивать к истине силой. Состоит он в том, что часть ствола дикого дерева рассекается и очищается от коры и затем к этому месту присоединяется и плотно привязывается культурный побег. (4) Наконец, последний способ прививки состоит в том, что из культурного растения вырезается побег по форме напоминающий глаз1444. Затем подобная процедура проделывается и с диким растением: в нем вырезается точно такое же круглое отверстие. В это место вставляется культурный побег, затем приклеивается и плотно привязывается. Такая процедура почти безболезненна и не вредит дикому растению. Гностические наставления более всего напоминают именно этот способ, поскольку они адресованы тем, кто уже в силах видеть вещи как они есть. Такая техника прививки наиболее подходит для пересадки побегов с одного культурного растения на другое.
(120,1) Слова апостола о прививке на культурное оливковое дерево относятся, я полагаю, к самому Христу. Именно, неокультуренная и неверная природа прививается на тело Христа и становится верной. Возможно, что это указывает на то, что вера прививается на душу. (2) Так и Святой дух «пересаживается» в душу, сам оставаясь на месте, и ограничивает себя, оставаясь безграничным.
Об использовании философских методов для
обнаружения истины 1445
(3) Соломон так говорит о гносисе: «София светоносна и свежа и с легкостью отдается и открывается любящим ее». «Она сама спешит к тем, кто ищет ее, и с раннего утра отправившийся на поиск ее не будет трудиться зря. Она вдохновляет и совершенствует разумение, и бодрствующие в поисках ее незамедлительно получают желаемое. Она сама найдет достойных («Ведь не для всех гносис» (1Кор. 8:7.)) и сама всеми возможными способами раскроется перед ними». Различны жизненные пути и разнообразны образы Завета. (121,1) «Она сопутствует каждому их замыслу,» (Sap. 6:12—16) различными способами в каждой отдельной дисциплине. (2) Далее он говорит следующее, замечая вполне справедливо, что эта любовь [к мудрости] совершенствуется через логическую силлогистику и доказательное знание: «Истинное начало ее — страсть к образованию», — то есть, к гносису, — «Разумение — есть любовь к образованию, любовь состоит в исполнении ее законов, следование законам влечет за собой нерушимое бессмертие, а бессмертие приближает к Богу. Страсть к мудрости есть путь в его царствие.»1446 (3) Итак, истинное образование — это стремление к гносису, упражнение ведет через любовь к гносису, любовь есть неукоснительное исполнение заповедей, ведущих к гносису, неукоснительное следование заповедям ведет нас к бессмертию, «бессмертие приближает к Богу.» Если такая любовь ведет к нерушимому гносису и приближает царственную натуру к Царю Всего, то этот гносис стоит упорно искать до тех пор, пока он не будет найден.
(4) Поиск начинается со стремления найти и заключается в розыске улик, указывающих на искомое. Открытие есть цель и предел любого поиска и является этим искомым знанием. Это открытие и есть гносис, схватывание смысла искомого предмета. Знаки бывают или предварительными, или одновременными, или же последующими.1447
(122,1) Учение о Боге, открытое его сыном, — это предел всякого дальнейшего поиска. Знаками, указывающими на то, что спаситель действительно является сыном Бога, являются пророческие писания, которые возвестили о нем еще до его прихода. Свидетельствами его воплощения являются те божественные силы, которые явно проявили себя после его вознесения. (2) Тот факт, что сам сын божий открыл нам это учение, является лучшим доказательством его истинности. И если, вообще говоря, каждое исследование направлено на поиск или персоны, или свойства1448, то наша правота несомненно доказана, ведь искомой персоной является сын божий, а искомым свойством — сила веры, которая примиряет все противоречия и наполняет собою весь космос. (3) И если мы, опираясь на вечные истины и разумные рассуждения, достигли в этом согласия, до продолжающие безбожно отрицать роль божественного провидения заслуживают скорее наказания, нежели опровержения,1449 поэтому не стоит далее задерживаться на этом. Подумаем лучше о том, как нам следует вести себя и как жить для того, чтобы достичь знания всемогущего Бога и своими трудами заслужить собственного спасения. Не от софистов, а от самого Бога узнав что ему наиболее приятно, устремимся к тому, что наиболее справедливо и свято. (4) Ведь наше спасение обрадует его, а спасение достигается добрыми делами и гносисом, и сам Бог дает нам знание и того, и другого. (123,1) Упомянем еще раз и слова Платона о том, что знание о Боге можно получить либо от него самого, либо от его потомков.1450 Мы же, опираясь на свидетельства божественных речений, имеем все основания гордиться тем, что истина нам открыта самим Богом, сначала неявно через пророчества, затем же лично самим сыном Бога. Поэтому неразумно отвергать то, что способствует обнаружению истины.
Ограниченность учения всех школ кроме апостольского предания
(2) Некоторые философы, признающие власть Провидения, проповедующие идеал умеренной жизни и считающие личные несчастья наказанием за прегрешения, значительно продвинулись в области теологии, однако не вполне точны в некоторых деталях. Прежде всего, они не знают сына Бога и не понимают всей глубины замысла
(3) Подобно им, некоторые еретики (иудеи и христиане), хотя и почитают единого Бога, выражают это неточно и грешат против истины. Они изобрели иного Бога и учат о Христе не так, как это открыто в пророчествах. Однако не все их идеи являются ложными, несмотря на то, что в основном они противоречат истине и направлены против нас.
(124,1) Павел обрезал Тимофея для того, чтобы те из верующих иудеев, которые следовали закону и понимали его слишком буквально не отвернулись от веры, считая необрезанного неверным. (Act. 16:3.) Ради общего блага он поступился частностями, сохранив основное и наиболее важное. (2) И Даниил согласился надеть золотую цепь, подаренную ему царем Персии, не желая оскорблять общественное мнение. (Dan. 5:7.29) (3) Действительно лгут (yeustai) не те из них, которые искажают смысл замысла спасителя или заблуждаются в отдельных деталях, но те, которые извращают самое основное, отрицают само существование спасителя, искажают учения Господа, извращают смысл писания или преподносят их недостойным Господа и Бога способом.
(4) Завет, данный Богом через Господа и дошедший до нас через апостолов, единственный открывает истинный смысл и учит практике, достойной Бога.
О таинственном смысле писаний 1451
(5) «Сказанное прямо в уши», — то есть, втайне, таинственно, что аллегорически выражено словами «в уши», — «открыто возвестите с возвышения в месте собрания (e)piU twn dwmatwn),» (Мф. 10:27.) — то есть, в соответствии с истинным каноном, высотой и возвышенностью предмета. (6) Пророки и сам спаситель ничего не сказали просто и общедоступно, но скрыли в притчах все божественные мистерии. (125,1) Сами апостолы свидетельствуют о Господе: «Обо всем говорил он притчами и ничего не сказал не в притчах.» (Мф. 13:34.) (2) А поскольку «все через него возникло и без него не возникло ничего» (Io. 1:3.), то и пророчество, и закон, возникшие через него, должны быть выражены в притчах.
Церковный канон
«Все верно для тех, кто понимает,» (Притч. 8:9.)- говорит писание, то есть тем, кому он сам объяснил все это и тем, которые усвоили это так, как передано в церковном каноне. (3) Церковным каноном же называется согласие и симфония закона, пророков и Нового Завета, который открыт после прихода спасителя.
(4) Гносис следует после разумения (fronhsij)1452, разумение после благоразумия (sufrosunh). Можно сказать, что разумение причастно божественному гносису и им обладают те, кто приблизился к Богу, в то время как благоразумие присуще тем людям, которые являются только «любителями мудрости» (философами), а не мудрыми. (5) Доблесть (a)reth») и знание как ее достигнуть божественны, благоразумие же — это несовершенное разумение, действенное и активное, но еще не созерцательное. Подобным образом, праведность — это человеческое качество и является только подобием святости, божественной праведности. (6) Праведность, присущая совершенным, превыше всех легальных и социальных запретов и руководствуется только своими внутренними соображениями, направляемая любовью к Богу.
Смысл символической формы откровенного знания
(126,1) Писания скрывают свой смысл по многим причинам. Прежде всего, для того, чтобы мы приложили все старания и внимательно искали в них слова спасения. Затем, поскольку не всякому доступно их понять, чтобы не навредили себе те, кто превратно применяет то, что открыто для спасения Святым духом. (2) Поэтому только для избранных людей, которые заслужили гносис через их веру, предназначаются святые пророческие таинства, сокрытые в притчи. (3) Действительно, писание носит параболический характер (parabolikoj), ведь и сам спаситель, не принадлежа в действительности этому миру, пришел в него как человек. Он пришел, облаченный в полноту добродетели, для того, чтобы руководить сынами этого мира на их пути из [одного] мира в другой. Чтобы выразить это он использовал писание метафорически. (4) Притча ведь — это высказывание, которое через некий второстепенный предмет, основываясь на его сходстве с основным, ведет к правильному пониманию основного предмета или, как говорят некоторые, это такое выражение, которое с особой силой проявляет главное через второстепенное.1453 (127,1) В самом деле, все, что сказано о Господе в пророческих писаниях, кажется чистой притчей тем, кто не постиг истины. Ведь там говорится о том, что Сын Бога, который сотворил весь мир, облекся плотью, и что он был зачат в чреве девственницы и таким образом получил телесную оболочку, был подвергнут страданиям, но снова воскрес. «Для иудеев» это все «камень преткновения, для эллинов же — безумие» (1Кор. 1:23.), — говорит апостол. (2) Но открываются писания, и тем, кто имеет уши, они возвещают, что страдающая плоть, в которую был облечен Господь, есть «сила Бога и Премудрость» (1Кор. 1:24.). (3) Наконец, как показано ранее, параболический способ выражения, свойственный писаниям, является очень древним и наиболее явным у пророков. И это для того, чтобы Святой дух смог выразить не знающим его греческим философам и варварским мудрецам истину о будущем приходе спасителя и о таинственных учениях, им открытых. Пророчества, проповедующие Спасителя, для того, чтобы большинству, которое не в силах понять их, они не показались богохульством, были облечены в форму, которая за значением одних слов скрывала возможность иного их понимания. (4) И это было не зря, ведь многие из пророков, которые предвещали приход спасителя и его святые таинства подверглись гонениям и насильственной смерти. Да и сам Господь, объясняя писание, и его ученики, которые проповедовали его учение и его жизнь, использовали притчи.
(128,1) Петр в своих Проповедях1454 так пишет об апостолах: «И тогда мы открыли книги пророков, которые были у нас, и которые иногда в притчах, иногда в загадках, иногда же ясно и определенно называли имя Иисуса Христа, и мы нашли там упоминания о его пришествии, смерти, кресте и других страданиях, которым подвергли его иудеи, о его воскресении и вознесении на небо до разрушения (ktisqhnai) Иерусалима, а также о том, как все это было написано, как он должен был страдать и о том, что будет после него. (2) Поняв все это, мы поверили в Бога, через то, что о нем написано.» (3) Немного далее он добавляет, указывая на то, что пророчества происходят силою божественного провидения: «Так мы узнали, что Бог соединил их [писания] вместе, а значит мы не говорим ничего, противоречащего тому, что написано.»