Строптивая невеста
Шрифт:
Судя по тому, что он отдернулся с шипением, идея оказалась верной.
Ольга нежно ему улыбнулась.
– Ты очень любезен, ми-илый.
Ренар заржал, поймал Ольгину руку и поднес к губам.
– Ты – прелесть. И мне нравится, когда ты называешь меня Рене.
Фурия, наблюдавшая за всем этим с усталой снисходительностью, поставила пустую чашку и поднялась.
– Вы меня поняли. Не соваться куда не просят, не разгуливать поодиночке. Если заметите что-то подозрительное, обращаться ко мне либо к куратору курса.
– Прошу прощения, фрау Марта. А кто у нас куратор?
– Хм. У тебя, деточка – фрау Зигель, профессор кафедры целительства. А вот у вас… не знаю пока. Доктор Берцель, курировавший темные искусства, погиб во время землетрясения…
– Заговора, вы хотели сказать, – любезнейшим тоном уточнил Морис; Ольге показалось, что кузены при упоминании фамилии «Берцель» одинаково поморщились.
– Землетрясения, – с нажимом повторила фрау Марта. – Короче. Будет у вас куратор – тогда и узнаете, кто именно. А пока держите языки за зубами, а то укорочу.
– Могила! – просиял улыбкой Морис.
– Послал Создатель деточек, – вздохнула Фурия и потрепала красавчика по голове, напоследок отвесив подзатыльник. – Ведите себя прилично, цветы жизни.
– А мы что, а мы ничего, – пропел Морис вслед выходящей из комнаты Фурии. – А колбаса еще осталась?
– Нет, – отрезала Элиза.
– Не хмурься, дорогуша. С нас сегодня ужин в лучшем заведении этого города. – Морис одарил бриттку своей лучшей улыбкой.
– Не сегодня, – осияла его не худшей улыбкой Ольга. – Мы уже приглашены милейшими гэльсами.
– Гектор и Колин позаботятся о нашей безопасности, вы можете не волноваться, – похлопала ресницами Элиза.
– И вообще, если вам больше нечего добавить к расследованию – мы вас не задерживаем, дорогу-уши.
– Ну нет, раз нам поручили присматривать за вами… – начал Морис.
– То встречаемся завтра в десять, – оборвал его Ренар и снова завладел рукой Ольги, легонько ее сжал. – Вряд ли вы проснетесь раньше, а за нами – завтрак. Говорят, на территории кампуса есть отличная кондитерская. И не соглашайтесь на то пиво, которое пьют гэльсы. Оно ужасно.
– Слабак, – фыркнул Морис. – Испугался каких-то диких неотесанных гэльсов.
– Так-так, выяснять, кто из вас больший придурок – за дверью, господа цивилизованные и отесанные франки! – непререкаемым тоном опытной сестры милосердия велела Элиза. – У нас полно дел!
Расцеловав им обеим ручки, кузены наконец-то ушли.
– Уф… ты случаем не знаешь надежного приворота? – спросила Ольга, задумчиво глядя на закрывшуюся за ними дверь.
Элиза сделала круглые глаза:
– Только не говори, что тебе понравился кто-то из этих безответственных пустоголовых болтунов!
– Ну что ты. Мне просто стало жаль Фифу. Ей так нравится Морис, и совершенно никакой взаимности. Мы могли бы ей помочь обрести счастье.
Несколько секунд Лиз молча таращилась на Ольгу, а потом звонко рассмеялась и показала ей большой палец.
– Сработаемся!
Глава 9
О братской любви и семейных традициях
– Дорогуша, прелесть, милая, богиня, прелестница… серьезно? – скривился Ренар, едва захлопнув за собой дверь их с Морисом комнаты. – Ты прямо как дедуля на столетнем юбилее свадьбы с бабулей. Неудивительно, что гэльские варвары имеют у некры успех, а тебе достаются жалящие проклятия. Меня и то чуть не стошнило, а ведь я за двадцать-то лет привык к твоему идиотизму.
– У тебя просто несварение, мой дорогой братец-уродец. Слабое здоровье, разлитие желчи от зависти, смотри, не помри во цвете юных лет. – Морис завалился на кровать, не снимая сапог.
– Не дождешься, – фыркнул Рене, сбрасывая надоевшую обувь и босиком проходя к раковине: ему срочно требовалось освежиться.
– Язык русичей пафосный и велеречивый, – не унимался Морис. – И вообще, она – княжна, а не одна из этих твоих девок. Впрочем, кроме продажных девок, на тебя все равно никто и не посмотрит. Так что можешь сколько угодно целовать ей ручки, замуж она все равно выйдет за меня.
Ренар чуть не поперхнулся водой, которой умывался.
– Замуж. Ты совсем двинулся или да?
– Это ты двинулся, кузе-ен. Ольга же – идеальный вариант! Умна, красива, одарена, богата и к тому же – Волкова-Мортале! Джекпот!
– Вот именно. Она – Волкова, – скривился Рене, поднимая взгляд и упираясь в собственное отражение: ассиметричное, с кривым носом и багровым родимым пятном на левой скуле.
Отвратительно. Без маски он сам на себя-то смотреть не хочет, а приличные девушки и вовсе шарахаются.
– Волкова, ага, – самодовольно протянул Морис. – Вот увидишь, неделя-другая, и красотка будет есть у меня с рук. А к концу семестра сама принесет архивы прабабки и будет умолять, чтобы я ее взял. Кстати, думаю позвать ее с собой в Брийо на каникулах, познакомлю с будущим свекром.
– Отличная идея. Он закопает вас обоих, и я наконец-то буду избавлен от постоянного созерцания идиотской самовлюбленной рожи.
– Красивой рожи, – ухмыльнулся Морис. – Ну не плачь, малыш, не плачь. Подумаешь, не повезло, зато тебе досталось… хм… горб?
– Прокляну.
– Не проклянешь, совесть не позволит.
Сжав край раковины, Рене зарычал. С каким удовольствием бы он сжал ладони не на фаянсе, а на горле проклятого ублюдка Мориса! Послушать задушенные хрипы, полюбоваться на мутнеющие и закатывающиеся перед смертью разноцветные глаза, так издевательски похожие на его собственные.
Единственное, что было в них похожего.
Какая досада, что убить его нельзя. И совесть тут совершенно ни при чем. Не может быть при чем то, чего в их роду никогда и ни у кого не было.