Строптивый и неукротимый
Шрифт:
– Но моя бабушка уверяла меня, что вы очень за…
– Деньги, моя дорогая, – резко перебил ее он.
Его слова эхом разлетелись по просторной комнате и отозвались в дальних уголках сердца девушки – похоронный звон, ознаменовавший конец веры в то, что для семьи она была важнее денег.
– Многие семьи с удовольствием забыли бы о моей подпорченной родословной ради части состояния Мортонов, – сказал он.
Его голос прокатился по ней как леденящий туман – всепроникающий, всепоглощающий, растворяющий.
Многие семьи,
От стыда у Порции загорелись лицо и шея.
Он продолжил:
– Я полагаю, ваша семья остро нуждается в средствах.
Ей хотелось возразить – их семья не такая и ее сердце не разрывается оттого, что она так мало значит для своей бабушки. Она открыла рот, но не издала ни звука.
– Может, мы и Безумные Мортоны, – продолжал он, не дожидаясь ее ответа, – но у нас столько денег, что мы не знаем, на что их тратить.
Столько денег, что мы не знаем, на что их тратить. Это все, что интересовало ее семью.
Дрожащие ноги не смогли удержать ее вес, и она опустилась на стул. Горький комок подкатился к горлу Порции, когда пришло осознание, холодное как лед. Бабушка была готова отдать ее в руки сумасшедшего только потому, что у него тугие карманы? Порция полагала, что она любит ее, по крайней мере так, как вообще способна любить кого бы то ни было. Да, бабушка стремилась выдать ее замуж, но Порция даже не думала, что она настолько безрассудна, так безразлична к ее судьбе. И наверняка тут не обошлось без брата и его жены. Бертрам и Астрид продали бы ее султану Турции, если бы бабуля разрешила.
Он продолжил, но бархатный тембр его голоса не принес ей успокоения.
– Теперь вы все знаете. Можете уезжать отсюда и считайте, что вам повезло спастись.
Уехать? Вернуться к семье?
Подняв глаза, она покачала головой.
– Нет.
Совершенно точно нет. Сейчас сильнее, чем когда-либо, она была настроена остаться. Чтобы спастись. По крайней мере, пробыть здесь насколько возможно долго. Бабушка предупредила ее, что этот сезон окажется не таким, как другие, – поклялась, что к его концу Порция будет помолвлена.
– Что значит «нет»? – Хит поднялся, два длинных шага – и вот уже он возвышается над ней.
Видимо, она произнесла это вслух. Порция задрала голову, чтобы охватить взглядом его гигантскую фигуру. Она провела языком по губам и приказала себе не бояться его.
– У меня нет ни малейшего желания выходить за вас замуж, – сказала спокойно девушка, стараясь говорить сухим, деловитым голосом. – И у вас нет никакого желания жениться на мне. Ничто не изменится, если я задержусь тут. Я получу хоть небольшую передышку.
– Небольшую передышку? – повторил он. – От чего?
– Когда вернусь домой, члены моей семьи начнут все заново. Они опять будут подсылать ко мне джентльменов, достаточно богатых, чтобы покрыть долги моего брата.
Она безразлично повела плечом, как будто этот факт не сдавливал ей грудь и не отдавался болью в сердце. Словно он не заставлял ее чувствовать себя товаром, который можно покупать и продавать.
– А деньги вас не интересуют? – Его скептический взгляд скользнул по ней, остановился на босых ступнях, торчащих из-под подола ночной рубашки. – Вы предпочитаете иметь рваные сорочки с истертой каймой?
Порция с шумом выдохнула. Да, ее гардероб несколько устарел. Она не была образцовой модницей.
– Поиск денег движет моей семьей, но не мной. – Девушка выпрямила спину, борясь с желанием подобрать ноги и спрятать распускающуюся кайму подола ночной рубашки. – Разве так трудно представить, чего я хочу…
– Остаться в старых девах? – закончил он за нее. – Да.
Опущенные руки Порции сжались в кулаки.
– Как и у вас, у меня есть свои причины не стремиться к супружеству.
Его губы язвительно изогнулись. Он посмотрел на нее сверху вниз, заставив заскрежетать зубами.
– У вас в роду тоже были сумасшедшие?
Ему, как, впрочем, и кому бы то ни было, должно было казаться странным ее желание прожить жизнь незамужней, получая от общества либо жалость, либо оскорбления. Но в этом заключалась свобода. Тебя ничто не связывает. Свобода не слушать мужа, не подчиняться его железной воле. Свобода собраться и оправиться в путь, когда мать позовет ее. За последнюю мечту, возможно, было глупо цепляться. Особенно сейчас, спустя восемь лет. Но Порция помнила ту мать, которая читала ей на ночь, долго разговаривала с ней, отпускала гувернантку, чтобы самой изучать с дочерью ее любимые греческие мифы. Та мать обещала приехать за ней, обещала, что они вместе проживут счастливую, интересную жизнь, путешествуя и отдыхая вдвоем. Без мужей.
Она подняла глаза, встретив ожидающий взгляд мужчины. Он никогда не поймет. А она не хотела открывать перед ним душу, чтобы что-то объяснить.
– У меня есть свои причины, и они не ваша забота.
– Как удобно, – усмехнулся Хит. – Тем не менее если это какой-нибудь трюк или уловка, чтобы остаться здесь и сделать попытку убедить меня жени…
– Не надо, – отрезала она. Негодование захлестнуло ее, разожгло огонь внутри. – Вы слишком много о себе возомнили.
Неужели его высокомерию нет конца?
– Даже если бы я была занята поисками мужа, на вас я смотреть точно не стала бы.
– Недостаточно богат? – Он поднял бровь. – Или вам нужно богатство и родословная, без сумасшедших?
Нет. Эти причины бледнели перед лицом ее истинного страха. Даже если бы дело дошло до брака, ничто не подталкивало Порцию выбрать его, человека, который превратил ее в дрожащий комок нервов.
Сглотнув, она попыталась изобразить мужество.
– Не бойтесь, – девушка бросила на него взгляд, полный презрения. – Со мной вы в безопасности.